Командировочные предписания

Юлий Гуголев

Для небольшой книжки (80 страниц) – диапазон поэтической речи очень широк, от коротких, почти классически философских текстов до минипоэм. В них звучит, характерный для автора проговор с “ненормативной лексикой”, вполне органичной на фоне “ненормативной” реальной жизни. В этих более объемных вещах проговаривается живая речь поэта, не спихивающего ответственность на лирического героя, а принимая близко к сердцу все то, что произошло, но и то, что не произошло, и это-то и страшновато. Гуголеву потребовались долгие годы, чтобы дойти до жизни такой в поэзии, до такого мастерства, точности, абсолютной речевой, звуковой обоснованности каждой поэтической эмоции: “ С годами утверждается харизма…”

Книжку эту рекомендуется читать в несколько приемов, с перекурами, и тогда открывается слой за слоем и хочется заглянуть и дальше, если только не страшно. Потому что там не про литературу, а про “жисть”.

Юлий Гуголев

Командировочные предписания

О книге

Наше мутное время: грибного появляния назначенных гениев после дождичка eight days a week, сколиозного позиционирования, водопроводного потока профессионально упакованных “текстов” и взаимной раздачи, пахнущих нефтью, литературных премий. На фоне этих декораций стихи Гуголева отличает живое кровообращение, искренняя ежедневная прямая речь остроумного блестящего рассказчика “о времени и о себе”. Стихи его глубоки, самоироничны, смешны и грустны, но при этом легки, не претенциозны, интересны и очень вкусны. Выдержанное мастерство авторского исполнения вынуждает слушателя и читателя усмехаться, смеяться и понимающе кивать, а позже, по дороге домой, грустно сообразить: ага, вот он о чем, Боже куда же все это идет?…Идет это все “в другие области”, о которых Гуголев и сообщает свои впечатления. Для небольшой книжки (80 страниц) – диапазон поэтической речи очень широк, от коротких, почти классически философских текстов до минипоэм. В них звучит, характерный для автора проговор с “ненормативной лексикой”, вполне органичной на фоне “ненормативной” реальной жизни. В этих более объемных вещах проговаривается живая речь поэта, не спихивающего ответственность на лирического героя, а принимая близко к сердцу все то, что произошло, но и то, что не произошло, и это-то и страшновато. Гуголеву потребовались долгие годы, чтобы дойти до жизни такой в поэзии, до такого мастерства, точности, абсолютной речевой, звуковой обоснованности каждой поэтической эмоции: “ С годами утверждается харизма…”

“Жива, жива! – пока в запарке

Проклевываются стишки,

Пока распарывают Парки,

Не ими шитые стежки.”

Книжку эту рекомендуется читать в несколько приемов, с перекурами, и тогда открывается слой за слоем и хочется заглянуть и дальше, если только не страшно. Потому что там не про литературу, а про “жисть”.

Андрей Грицман (Нью-Йорк)

ТЕАТР ЮНОГО ЗРИТЕЛЯ

Тимуру Юрьевичу Запоеву

Время медленных танцев прошло, —

утверждает мой старший товарищ,—

наступает вселенское зло,

и отряды зубастых влагалищ

неизбежно берут нас в кольцо.

Мы, как Паулюс… Хуже, – как Власов.

Нас к барьеру ведут, подлецов,

пидарасов, лжецов и ловласов.

Под конвоем ужасных химер

мы ведомы, как будто ОМОНом.

Вот какой подаём мы пример

нашим юным друзьям покемонам.

Их ведь тьмы! Каково нам вдвоём!

И какие-то всё мерзкие рожи!

Может, мы это, только моложе.

как стоял кое-кто на пруду,

своим чувством давясь или тужась,

по еблу чуть мне не дал в бреду,

ой, вот это действительно ужас.

Для того ли всю жизнь я питал

все свои белоснежные щёки,

чтоб кой-кто неприязнь к ним питал?

По еблу… Покемоны, я в шоке!

Время медленных танцев – кирдык!

Время стансов? Не знаю. Похоже?

До чего ж всё-т’ки мерзкие рожи!

До чего же багровый кадык!

Ну, и сам тогда не багровей.

Сам подумай, ну хули так злиться?

Время стрессов и – как их? – страстей

в этом смысле для нас ещё длится.

Ждать всё легче, а жить всё чудней,—

не вращать очи черные дико,

не считать, чт