Женские праздники (сборник)

Сергей Эмильевич Таск

Герои этих рассказов и повестей, при всем несходстве сюжетов, связаны общими музыкальными темами. Чем дальше, тем отчетливее. Джем-сешн? Духовой оркестр на ярмарочной площади? Не так уж важно. Главное – праздник.

Сергей Эмильевич Таск

Женские праздники

ЖЕНСКИЕ ПРАЗДНИКИ

А на Петровке было бы дешевле

Решение жениться у людей, как вы да я, вызревает долго. Это как купить столовый сервиз: чтобы стоил пятьсот, а выглядел на пять тысяч. Главное соусник, то бишь невеста, но ведь там, прости господи, набирается предметов на шесть персон, если не на все двенадцать, и в каждом какой-нибудь дефект и даже прямое оскорбление для чувствительного сердца.

А вот Женьшень, дачный мой сосед, обязанный своим прозвищем полукитайскому происхождению, женился в одночасье. Все решил случай. Он переодевался в доме, чтобы совершить с гостями так называемый большой гипертонический круг (весенняя жижица, первые байдарки на быстрой воде), когда в комнату заглянула приблудная девятиклассница с бессмысленным выражением красивых серых глаз. Застав хозяина без штанов, она стала перед ним на колени, как перед иконой, и совершила ритуал, вследствие чего Женьшень, старше ее вдвое и, между прочим, консультант по юридическим вопросам, воспарил духом и телом, а его судьба устроилась на ближайшие десять лет. Насколько я мог понять из его рассказа, он был покорен эдемской простотой отроковицы – она так истово целовала свое новое распятие, что не слыхала ни веселой перебранки на террасе, ни тонких всхлипов чайника из кухни. Кончив дело, она облизнула по-детски припухшие губы и, тряхнув перед зеркалом мелкой рыжей стружкой, произнесла задумчиво: «А на Петровке было бы дешевле».

Что было бы дешевле на Петровке, так и осталось не проясненным, зато о некоторых обстоятельствах накануне исторического события, которое, как известно, бывает раз в жизни (все предшествующие не в счет), можно говорить более или менее определенно. Но прежде несколько слов о моем приятеле. В нем причудливо соединялись два равно сильных свойства – чувство социальной справедливости и махровый мужской эгоизм. По гороскопу он был Овен, знак огня, к тому же еще и Дракон, так что страсти там пылали нешуточные. Он сопел во сне от обиды, когда какой-то хам оттирал его, честного и неподкупного, от прилавка, а наяву с большевистским «я стоял!» протискивался вперед, гордый Данко с пылающим чеком в высоко поднятой руке, и расступалась толпа перед пророком. В день получки он бывал щедрым к нищим и калекам, но с таксистами дрался насмерть из-за лишнего рубля. Многие еще помнят, как во время оно блестящий, отнюдь не геройского вида студент подписал некую хартию, за что был с треском выгнан (позже восстановлен) из университета, но мало кто знает, что эта благородная душа выставила на улицу первую жену, когда та приладила ему рога с продавцом мясного отдела. Одним словом, Женьшень был большой путаник. Судите сами.

Шли свадебные приготовления, невеста, завалив половину экзаменов, отдалась более приятным заботам, люди в штатском отлавливали в магазинах и парикмахерских нарушителей трудовой дисциплины, во дворах ребятня жгла тополиный пух, и треск веток при въезде в Серебряный бор под оленьим напором троллейбуса № 21, рвущегося из потного города к берегам Москвы-реки, заставлял пассажиров инстинктивно пригибать головы. Для Женьшеня это было поистине горячее время: в сжатые сроки ему предстояло разобраться с тремя женщинами, чтобы с чистой совестью протянуть руку четвертой. Его романы, в разной стадии развития, ставили перед ним различные, но в чем-то схожие задачи: самолюбие требовало форсированной победы, благоразумие – уклонения от эндшпильных осложнений. Положение усугублялось тем, что при виде женских слез у него заклинивало нижнюю челюсть. Вместо того чтобы с гордо поднятыми тремя головами пуститься в свободный полет, этот змей горыныч поджимал хвост, заранее сдаваясь на милость коварной жертвы. Из боя он выходил с потерями, заметными невооруженному глазу.

В этом смысле самых серьезных неприятностей он был вправе ожидать от продавщицы из Академкн