Записки стараго московского жителя

Николай Михайлович Карамзин

«…Боже мой! сколько сделалось перемен и на моих глазах! Красавицы подурнели, веселые женщины стали унылыми; в руках, которые прежде так мило играли опахалом и в легком вальсеобнимали счастливых Зефиров, вижу теперь четки или карты; взоры, с которыми некогда все другие встречались, ныне бродят уединенно по зале, наполненной людьми невнимательными. Многие умники обратились в глупцов, честные люди в бездельников, подлецы в гордецов, святоши в вольнодумцев и вольнодумцы в святош. Одним словом, я, старый эфемер, замечал метаморфозы в жизни, которые стоят Овидиевых; видел все, кроме того, чтобы плуты делались честными,а глупцы умными…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Николай Михайлович Карамзин

Записки стараго московскаго жителя

Эмилiя у?хала въ деревню, и Бостонъ нашъ разстроился; на булевар? н?тъ ни души, ибо время не благопрiятно для гулянья: куда же мн? д?ваться, и что д?лать? Отъ скуки всего лучшe писать; въ такомъ случа? перо служитъ отводомъ ея, и передаетъ всю скуку Автоpа читателямъ. Какое мн? до нихъ д?ло! всякой о себ? думай… Къ тому же мн? стукнуло 62 года, и я жилъ не съ завязанными глазами въ св?т?: сколько важныхъ наблюденiй могу сообщить любопытнымъ, НЕ Хуже того славнаго эфемера, который, родясь на восход? солнца, видитъ себя въ глубокой старости при его захожденiи, и съ краснор?чiемъ Доктора Франклина (Автора сей остроумной басни[1 - Она напечатана въ Московскомъ журнал?.]) разсказываетъ юн?йшимъ эфемерамъ о великихъ перем?нахъ св?та, зам?ченныхъ имъ въ теченiе столь долгаго времени, то есть въ 15 или 16 чаеовъ! Боже мой! сколько сд?лалось перем?нъ и на моихъ глазахъ! Красавицы подурн?ли, веселыя женщины стали унылыми; въ рукахъ, которыя прежде такъ мило играли опахаломъ и въ легкомъ вальс? обнимали щастливыхъ Зефировъ, вижу теперь четки или карты; взоры, съ которыми н?когда вс? другiе встр?чались, нын? бродятъ уединенно по зал?, наполненной людьми невнимательными. Многiе умники обратились въ глупцовъ, честные люди въ безд?льниковъ, подлецы въ гордецовъ, святоши въ вольнодумцевъ и вольнодумцы въ святошъ. Однимъ словомъ, я, старой эфемеръ, зам?чалъ метаморфозы въ жизни, которыя стоятъ Овидiевыхъ; вид?лъ все, кром? того, чтобы плуты д?лались честными, а глупцы умными.

Но не льзя писать обо всемъ, что знаешь: назовутъ сатирикомъ; а я никогда не любилъ сего имени, можетъ быть отъ того, что оно всегда напоминаетъ мн? гнусную фигуру Сатира. Не хочу также сообщать наблюденiй, которыя можно растолковать въ худую сторону для настоящаго времени; скажутъ:,таковы старики! хвалятъ, чего уже н?тъ, а все новое осуждаютъ!»… Н?тъ, брошу на бумагу зам?чанiя самыя невинныя и служащiя неоспоримымъ доказательствомъ того, что все идетъ къ лучшему въ св?т?, по крайней м?р? у насъ на Руси… Но въ такомъ случа? должно подумать….

,Господинъ! господинъ! Не надобно ли вамъ цв?товъ?»… Этотъ голосъ, перервавъ нить идей моихъ, могъ бы чрезм?рно разсердить меня, естьли бы онъ былъ не женской; но я, по старой привычк?, все еще не ум?ю сердиться на женщинъ… Смотрю и вижу сельскую невинность, которая, остановясь передъ окномъ моего низенькаго домика, показываетъ мн? букетъ св?жихъ ландышей. Встаю съ креселъ какъ молодой челов?къ (ибо у меня еще н?тъ подагры), даю деньги, беру цв?ты, нюхаю ихъ, и снова ищу въ голов? мыслей… Но чего лучше? этотъ букетъ можетъ быть темою… Безъ сомн?нiя!.. Задумываюсь на минуту и восклицаю: слава нын?шнему Просв?щенiю и великимъ усп?хамъ его въ Москв? б?локаменной!»