О шахматовской библиотеке
Мария Андреевна Бекетова
Письмо М. А. Бекетовой П. А. Журову. «Многоуважаемый Петр Алексеевич! Очень благодарю Вас за присылку доклада о Шахматовской библиотеке. Мое отношение к ней Вы поняли верно. Вижу и по этому, и по многим Вашим замечаниям, что Вы любитель Блока и вообще человек очень чуткий, чего достаточно для того, чтобы я считала Вас в числе своих друзей и людей очень мне симпатичных. Письмо Ваше и дело о библиотеке требует длинного ответа. Поэтому и приступаю к делу. Вы совершенно верно оценили Шахматовскую библиотеку, как не серьезную, не систематическую и т. д. Она составлялась только нашей семьей из тех книг, которые были лишние в городе, но не лишние в Шахматове, где приятно летом кое-что почитать старое, а иногда и новое. Блок и не собирался, по-моему, собирать или вывозить в Шахматово настоящую библиотеку…»
Мария Андреевна Бекетова
О шахматовской библиотеке
15 февраля 1929. Ленинград, ул. Декабристов, 57, кв. 24
Многоуважаемый Петр Алексеевич!
Очень благодарю Вас за присылку доклада о Шахматовской библиотеке. Мое отношение к ней Вы поняли верно. Вижу и по этому, и по многим Вашим замечаниям, что Вы любитель Блока и вообще человек очень чуткий, чего достаточно для того, чтобы я считала Вас в числе своих друзей и людей очень мне симпатичных. Письмо Ваше и дело о библиотеке требует длинного ответа. Поэтому и приступаю к делу. Вы совершенно верно оценили Шахматовскую библиотеку, как не серьезную, не систематическую и т. д. Она составлялась только нашей семьей из тех книг, которые были лишние в городе, но не лишние в Шахматове, где приятно летом кое-что почитать старое, а иногда и новое. Блок и не собирался, по-моему, собирать или вывозить в Шахматово настоящую библиотеку. Устраивал он ее в 1910-м году, потому что вообще устраивал и обновлял старый дом и очень любил порядок, чтобы все было красиво и уютно. Книга он любил нежно, свою городскую библиотеку держал в блестящем виде, все переплетал в хорошие дорогие переплеты у лучших переплетчиков, особенно заботился о книжных шкафах. Но все же он был прежде всего поэт, а потом уже книжник. И природу любил особенно.