Вся правда, вся ложь

Татьяна Викторовна Полякова

Фенька – Femme Fatale #4

Расследование – вещь непредсказуемая, никогда не знаешь, где окажешься. Вот тут и поверишь мудрецам, что каждый поступок, даже самый незначительный, – наш выбор, и он может завести бог знает куда… И зачем Фенька взялась за это дело?! Жалко ей, видите ли, стало безутешного вдовца и бабулю, потерявшую единственную внучку… А может, так она спасалась от затяжной депрессии из-за несчастной любви? Стас уехал, поставив точку в запутанных отношениях… Наверное, поэтому Фенька и согласилась на предложение Одинцова отыскать убийцу его жены. Еще один труп не заставил себя долго ждать. Но где гарантия, что убийца на этом остановится? А вот Фенька точно уже не могла остановиться. Тем более, ей вызвался помогать Берсеньев. В ходе следствия их не раз выручало его умопомрачительное обаяние и сыщицкий нюх. Они доведут расследование до конца. Это единственный способ для Феньки не думала о Стасе…

Татьяна Полякова

Вся правда, вся ложь

Я буду смотреть тебе вслед,

Пока не погаснет свет.

На всей земле не погаснет свет,

Я буду смотреть тебе вслед.

    «Смысловые галлюцинации»

В широком белом пальто старушка выглядела до смешного крохотной. Лучи холодного зимнего солнца, казалось, просвечивают ее насквозь. Эдакий ангелок с морщинистым личиком. Она словно не шла, а скользила над землей, полы белого пальто, раздуваемые ветром, вполне могли сойти за крылья, и деревянная трость в ее руках, точно якорь, нужна была для того, чтоб удержаться на асфальте, не то старушка непременно взмыла бы в небеса, вгоняя в трепет бродячих собак и редких прохожих. В общем, божий одуванчик на аллее парка казался существом не от мира сего: легким и полупрозрачным.

Будь я в ином расположении духа, вряд ли бы обратила на нее внимание. Обычно старушек в парке хватало, встречались среди них весьма колоритные, но сегодня я хандрила и готова была глазеть на что угодно без любопытства, но с удвоенным вниманием, лишь бы унестись резвым галопом от собственных дум и избавиться от созерцания своего богатого внутреннего мира. В этом смысле старушка просто находка. Ломай себе голову, кто она такая, кем была во времена своей молодости, придумывай чужую жизнь и, боже избави, не лезь в свою.

Полчаса назад я сбежала от сестрицы, выдумав на ходу сверхважное дело, о котором вслух говорить никак нельзя. Агатка, против обыкновения, допрос с пристрастием учинять не стала, и я, прихватив пальто, скоренько оказалась в парке. Не то чтобы меня влекло сюда с огромной силой, просто останься я в конторе, начала бы, чего доброго, биться головой о стену. Ни моя занудливая сестрица, ни тем более работа в ее конторе к этому желанию никакого отношения не имели, но так как оно крепло с каждой минутой, я поспешила улизнуть.

Парк находился совсем рядом с нашим офисом, я сидела на скамейке съежившись и уже начала клацать зубами. С утра было ветрено, температура упала до нуля. Не очень-то подходящее время для прогулок. Так решила не только я. Парк, против обыкновения, был почти пуст: две мамаши с колясками – этим гулять положено в любую погоду, я со своей бездонной душой и старушка – вот и все посетители.

Увидев меня, бабуля вдруг замедлила шаг или, если угодно, заскользила по поверхности чуть медленнее, направляясь в мою сторону, вызвав беспокойство. Ни с одним человеком в тот момент вступать в контакт я была не склонна, а старушка, вне всякого сомнения, нацелилась на скамью, где я сидела.

«Надо сматываться», – в легкой панике решила я, но еще теплилась надежда: бабка выберет соседнюю скамью, а когда стало окончательно ясно, что интересует ее моя и никакая другая, вскакивать и убегать было уже поздно без того, чтобы это не выглядело невежливо, даже грубо, а меня учили уважать старших.

Оставалось уповать на то, что бабуля не собирается заводить разговор. Вряд ли девицы вроде меня кажутся ей подходящими собеседницами. На всякий случай я с преувеличенным вниманием стала разглядывать урну напротив, боковым зрением заметив, как старушка садится и складывает прозрачные ладошки на коленях. Голос ее оказался прозрачным,