Очарованная

Шеннон Дрейк

Элли Грейсон мечтала написать увлекательный роман с детективным сюжетом и умопомрачительной любовью. Но после того, как ее карету остановил очаровательный разбойник, сама оказалась героиней своих литературных грез. Между молодыми людьми сразу возникает чувство глубокой симпатии. Но Элли – нареченная невеста некоего молодого лорда Ферроу, с которым не намерена связывать себя узами брака, будучи покоренной другим…

Шеннон Дрейк

Очарованная

Это написано для Линды Хейвуд, Алисы Дин, Полы Майо – и для утреннего кофе на «Карнивал-Прайд»[1 - «К а р н и в а л – П р а й д» – название круизного корабля. (Примеч. пер.)]

Пролог

Боже, не храни королеву!

Все-таки перо сильнее, чем меч. Жиль Брендон чувствовал именно это, хотя его пальцы не водили пером, а стучали по клавишам пишущей машинки.

Работая в блаженной тишине, он ощущал свою силу. И, слава богу, работа уже подходила к концу.

Видит бог, он сделал ее хорошо.

Жиль отстучал на машинке последнюю строчку своей статьи и улыбнулся, гордясь собой. «Кто-нибудь сказал бы, что я ухмыляюсь, – весело подумал он. – Но это, наверное, лучшая и самая волнующая вещь из всех, которые я написал».

Он положил напечатанный лист на стол, откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и замер на мгновение, любуясь делом своих рук и наслаждаясь этой минутой тишины и своими талантами. Его дом был одним из немногих в Лондоне, стоявших в стороне от оживленных улиц, а потому писателю не мешал шум, который создавали простые горожане, спешившие по своим делам, и стук лошадиных копыт, сопровождавший движение повозок. И, слава богу, ему не досаждали и рев, и отвратительные гудки автомобилей. Шторы из тяжелой плотной парчи, закрывавшие окна, служили преградой для шума. До его слуха не долетал ни один звук с улицы.

Жиль изящным жестом отвел в сторону руку и сказал вслух:

– Да, перо действительно убивает вернее, чем меч.

Конечно, никто не ответил на его слова. Свою жену – да благословит Бог ее и то состояние, которое она принесла ему в приданое, а также робость, которую вызывает у нее его гениальный дар, – он отправил к ее сестре. Такой талант, как у него, требует полного сосредоточения. Тощую старуху экономку он тоже отпустил на этот вечер. Сейчас он был в своей стихии – совершенно один.

Писатель засмеялся и снова заговорил вслух:

– Я один со своими любимыми товарищами – чистым разумом, хитростью и самим собой.

Он почтительно взял со стола отпечатанный лист своего блестящего творения.

– Это взбудоражит толпу! – воскликнул он и фыркнул от смеха.

Он был не вполне уверен, что сам хотел бы находиться среди этих взбудораженных людей. Но ему было приятно осознавать, что он способствует такому волнению. Когда-то над ним слишком часто смеялись. Слишком часто его имени не было в списках приглашенных, когда он явно заслуживал приглашения.

Так пусть теперь те, кто у власти, заплатят за это!

Он с драматической выразительностью прочел заголовок своей статьи:

– «Неужели королевская власть прибегла к услугам хладнокровного убийцы?»

Да, прочтя это, народ на улицах заволнуется. Люди уже подозревают что-то подобное. И неудивительно: те, кто закончил свою жизнь таким печальным образом, боролись за то, чтобы избавить страну от монархии.

Если бы у Жиля были не такие хорошие манеры, он, несомненно, сейчас потирал бы руки от радости.

Писатель встал со стула и огляделся, упиваясь окружавшим его видом, тем, чего он достиг. Как многого он достиг! Какой у него невероятно прекрасный дом! Конечно, дом приобретен с помощью родных жены, но это не важно. Письменный стол у него из самого лучшего вишневого дерева. Лампа на столе куплена у Тиффани. Ковер – роскошный, толстый, привезен со Среднего Востока. Да, он стал богатым, и все это благодаря блеску своего таланта.

Завтра статья будет напечатана.

И к середине завтрашнего дня…

– О господи, я сработал… блестяще! – При всем своем мастерском умении обращаться с английским языком он не смог придумать другого слова.

Вдруг кто-то захлопал в ладоши у него за спиной.