Гадюшник

Как с сарказмом замечает Золотоносов, партсобрания были высшей формой литературной деятельности для многих советских писателей, а для некоторых — и вовсе единственной. Почти 900 страниц стенограмм и протоколов из фондов ленинградского отделения Союза писателей СССР подтверждают его филиппику.
Вот председатель писательской организации, советский поэт Александр Прокофьев сожалеет о позорном конце Пастернака, называет его отщепенцем и предлагает исключить из Союза писателей. А вся вина Пастернака в том… что ему присуждена Нобелевская премия. Разумеется, такой рассадник антисоветчины, как Нобелевский комитет, не смеет приближаться к политически грамотному Прокофьеву, написавшему в честь доклада Хрущева о развитии сельского хозяйства на ЦК КПСС стихотворение «Анкета и грач» и много иных замечательных строк. Снобом и реакционером также обозвал Пастернака в своей публикации уругвайский поэт Бадана, побывавший в СССР.
А вот в 1964-м все зло травят Григория Мирошниченко. Он написал множество доносов на сотоварищей, из-за него в 1937-м разгромили организованную Маршаком редакцию «Детская литература», многих сотрудников репрессировали. Спустя почти 30 лет появилась возможность отомстить стукачу: на партсобрании его призвали к ответственности за то, что в пьяном виде бросал в жену игрушечные машинки.
А Владимир Торопыгин пил в 1964-м по другому поводу. Его назначили общественным обвинителем на процессе Бродского. Боясь отказаться и стать новым объектом травли, Торопыгин нашел иной способ решения проблемы. Он пил каждый день, буянил и дебоширил, так что от процесса был в ужасе отстранен.
Эти и другие истории — в документальном сборнике «Гадюшник»: сардонический смех литературы над ее рулевыми.