Асмодей нашего времени

Виктор Ипатьевич Аскоченский

«Эхъ, молодость, молодость! Широко ты, словно полая вода, разливаешься по необнимаемымъ очами долинамъ открывающейся предъ тобой жизни; вольно шумятъ шаловливыя волны твои, уб?гая отъ берега, гд? стоить прiютъ, взлел?явшiй тебя, развернувшiй лихiя твои силы, пустившiй тебя ширять по поднебесью сизымъ орломъ. И что за кр?пость въ твоихъ гибкихъ членахъ! Что за раздолье въ твоихъ замысловатыхъ зат?яхъ!..»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Виктор Ипатьевич Аскоченский

Асмодей нашего времени

Глава первая

– «Вотъ развалины т?!» Чортъ побери, не поется какъ-то. Ермолай! Подай-ка, братецъ, тамъ что нибудь, скатерть что-ли… Вотъ такъ! Давай! Это что? Никакъ халатъ? Отлично, монъ-шеръ! Въ этомъ я буду истый Петровъ. Полу на плечо, физiономiю поотчаянн?й, да и того… Жаль только, что сегодня я какъ будто не въ голос?; ну, да ничего, попробуемъ…

И молодой челов?къ, драпируясь шелковымъ халатомъ, зап?лъ во все горло распресквернымъ басомъ: "вотъ развалины т?", фальшивя отчаянно, и поминутно переходя изъ мажора въ миноръ.

Этотъ пов?са былъ однимъ изъ т?хъ счастливыхъ натуръ, у которыхъ завтра вовсе не существуетъ, исключая т?хъ случаевъ, когда несносный кредиторъ являлся съ униженнымъ напоминанiемъ о давно-просроченномъ долг?, объясняясь при этомъ, что онъ никакъ не осм?лился бы безпокоить его благородiе такими пустяками, еслибъ его самаго не заставляла крайность. Еще одинъ только шагъ сд?ланъ былъ имъ въ жизнь д?йствительную: но этотъ шагъ былъ простъ и не зат?йливъ, какъ фигуры французской кадрили. Правительство указало молодому челов?ку дорогу, снабдивъ его на предлежащее путешествiе запасомъ необходимыхъ св?д?нiй, разогр?въ сердце его ко всему прекрасному и возвышенному и покрывъ пылкую душу его эгидою чести и долга; на счетъ всего прочаго предоставлено было распорядиться ему самому, по усмотр?нiю. Молодецъ, получивъ отъ своей матери родительское благословенiе, н?сколько неизб?жныхъ наставленiй и небольшой бумажникъ съ довольно осязательнымъ содержанiемъ, въ про?здъ черезъ Москву, спустилъ большую часть полученнаго имъ груза, не коснувшись только б?лья да предметовъ нев?сомыхъ, и къ м?сту своего назначенiя прибылъ, по пословиц?, яко благъ, яко нагъ, яко н?тъ ничего.

Эхъ, молодость, молодость! Широко ты, словно полая вода, разливаешься по необнимаемымъ очами долинамъ открывающейся предъ тобой жизни; вольно шумятъ шаловливыя волны твои, уб?гая отъ берега, гд? стоить прiютъ, взлел?явшiй тебя, развернувшiй лихiя твои силы, пустившiй тебя ширять по поднебесью сизымъ орломъ. И что за кр?пость въ твоихъ гибкихъ членахъ! Что за раздолье въ твоихъ замысловатыхъ зат?яхъ! Бойко несешься ты дикимъ конемъ въ далекую степь, пока не обожжетъ тебя палящее солнце, не засл?питъ теб? очи горячiй песокъ, и пока – усталая – не обратишь, какъ жаръ, раскаленныхъ взоровъ твоихъ на право и на л?во, ища прохладной струи, чтобъ утолить кипящую въ теб? жажду желанiй и надеждъ!..

Молодой челов?къ, который, пока мы говорили, окончательно сбился съ тону, поднявшись, по его выраженiю, выше облака ходячаго, выше л?су стоячаго, – этотъ молодой челов?къ не герой моего романа. Передъ читателемъ встанутъ во всемъ мелочномъ своемъ величiи и величавой мелочности, во всей, можетъ быть, грустной, но т?мъ не мен?е справедливой д?йствительности и другiе образы, другiе характеры, р?зко бросающiеся въ глаза наблюдателю и отт?ненные самородной особенностью: но опять не на нихъ опирается все зданiе этого разсказа, не они движутъ перомъ, едва посп?вающимъ за тревожнымъ б?гомъ развивающейся мысли.

Во всякомъ случа? не м?шаетъ однакожь знать, что молодой челов?къ, открывшiй эту пов?сть раздирательной арiей Бертрана, называется ?едоромъ, по отчеству Степановичемъ, а по прозвищу Племянничковымъ. Собой онъ былъ вовсе не красавецъ; природа какъ-то ужь черезчуръ завострила его физiономiю, придавъ ей слишкомъ р?зкое выраженiе. На моду большихъ претензiй Племянничковъ не им?лъ, и кром? уродливой прически а la mougik, которая, какъ нарочно не шла къ улиткообразной голов? его, вы не встр?тили бы на немъ ничего так