Людвиг Кондратович (Вл. Сырокомля)

Николай Петрович Аксаков

«Счастлива участь критика, желая ему приходится им?ть д?ло съ такимъ произведенiемъ художественнаго, творчества, которое не только вполн? соотв?тствуетъ готовымъ, уже сложившимся эстетическимъ требованiямъ, но развиваетъ и распространяетъ самыя эти требованiя, ломаетъ и расширяетъ т? готовыя рамки, по которымъ привыкли мы судить и оц?нивать изящное. Критикъ, въ этомъ случа?, не преподаетъ уже только, какъ это часто бываетъ, давно изв?стныя уроки свободному творчеству, но самъ является въ качеств? его участника, вдохновляется имъ и поучается, и ему остается только перелагать порывы свободнаго генiя въ строгую мысль о формахъ прекраснаго, его сущности и значенiи. Если эстетика, какъ наука о прекрасномъ и нуждается въ философско-догматическомъ выраженiи и построенiи, то не подлежитъ, никакому сомн?нiю, что творится она, по преимуществу, не мыслителями-теоретиками и практиками-художниками, свободному творчеству которыхъ она, по временамъ, можетъ открывать новые пути, постановлять новыя задачи, но для котораго никогда никакая наука не можетъ издавать обязательныхъ законовъ, – ст?снять область возможныхъ для него задачъ…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Николай Петрович Аксаков

Людвигъ Кондратовичъ (Вл. Сырокомля)

Счастлива участь критика, желая ему приходится им?ть д?ло съ такимъ произведенiемъ художественнаго, творчества, которое не только вполн? соотв?тствуетъ готовымъ, уже сложившимся эстетическимъ требованiямъ, но развиваетъ и распространяетъ самыя эти требованiя, ломаетъ и расширяетъ т? готовыя рамки, по которымъ привыкли мы судить и оц?нивать изящное. Критикъ, въ этомъ случа?, не преподаетъ уже только, какъ это часто бываетъ, давно изв?стныя уроки свободному творчеству, но самъ является въ качеств? его участника, вдохновляется имъ и поучается, и ему остается только перелагать порывы свободнаго генiя въ строгую мысль о формахъ прекраснаго, его сущности и значенiи. Если эстетика, какъ наука о прекрасномъ и нуждается въ философско-догматическомъ выраженiи и построенiи, то не подлежитъ, никакому сомн?нiю, что творится она, по преимуществу, не мыслителями-теоретиками и практиками-художниками, свободному творчеству которыхъ она, по временамъ, можетъ открывать новые пути, постановлять новыя задачи, но для котораго никогда никакая наука не можетъ издавать обязательныхъ законовъ, – ст?снять область возможныхъ для него задачъ.

Счастлива участь критика, когда приходится встр?чаться ему съ новыми, св?жими отт?нками чувства, новыми, не только не избитыми, но и нев?домыми еще образами, самобытнымъ и оригинальнымъ строемъ воображенiя, новыми, см?лыми, яркими красками, когда творческiй духъ художника обогощаетъ и расширяетъ собственную его душу, вноситъ въ художественный мiръ, задатки дальн?йшаго творчества.

Но, въ особенности плодотворно и особенно сильно совершается обогащенiе и тогда, когда воспрiимчивый и подготовленный взоръ критика не только встр?чаетъ р?дкiя, во всякомъ случа?, «новшества» поэта – индивидуума, а проникаетъ въ художественную оригинальность творчества ц?лаго народа. Въ этомъ случа? ц?лый уже строй новыхъ типовъ, новыхъ образовъ, новыхъ красокъ чувствъ врывается въ его душу, обогащаетъ и расширяетъ художественный его горизонтъ. «Трудъ будетъ нашъ, – а жатва всемiрная», – сказалъ А. С. Хомяковъ, о долго ожидавшейся, картин? Иванова, – и это снова вполн? прим?нимо ко всякому, по истин? художественному, произведенiю, – и вс? народы могутъ быть участниками этой всемiрно-эстетической жатвы. Въ этой общей жатв? проявляется одна изъ сторонъ истиннаго сближенiя народностей. Въ области искусства народы сходятся всего ближе и всего непосредственн?е, смотрятъ другъ на друга лицомъ къ лицу, потому что въ области искусства, и, преимущественно, поэзiи, выражаются не международныя условныя, сд?ланныя отношенiя, а отношенiя народа къ самому себ?, такъ какъ искусство служитъ всегда выраженiемъ самыхъ глубокихъ, самыхъ искреннихъ и непосредственныхъ чувствъ и уб?жденiй.

Но въ своемъ стремленiи достигнуть космопо