Две ложи

Василий Григорьевич Авсеенко

Петербургские очерки #18

«Великол?пный Никъ-Никъ, котораго мы вид?ли въ ма? на елагинской «стр?лк?», еще не у?халъ за-границу. Множество обстоятельствъ задержали его въ Петербург?. Во-первыхъ, брянскiя акцiи не оправдали ожиданiй. Онъ разсчитывалъ, что посл? ср?зки купона он? въ одну нед?лю вернутъ прежнюю ц?ну 506, а между т?мъ он? и теперь стоятъ на 470. Это ур?зало его бюджетъ. Онъ хот?лъ наверстать на «конк?», но проз?валъ время, а по 122 купить не р?шился…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Василий Григорьевич Авсеенко

Дв? ложи

Великол?пный Никъ-Никъ, котораго мы вид?ли въ ма? на елагинской «стр?лк?», еще не у?халъ за-границу. Множество обстоятельствъ задержали его въ Петербург?. Во-первыхъ, брянскiя акцiи не оправдали ожиданiй. Онъ разсчитывалъ, что посл? ср?зки купона он? въ одну нед?лю вернутъ прежнюю ц?ну 506, а между т?мъ он? и теперь стоятъ на 470. Это ур?зало его бюджетъ. Онъ хот?лъ наверстать на «конк?», но проз?валъ время, а по 122 купить не р?шился.

Во-вторыхъ, Никъ-Никъ чрезвычайно заинтересовался игрою «поло» и прекрасно чувствовалъ себя среди блестящаго кружка молодежи, отдающаго свои досуги этому новому и неоспоримо благородному развлеченiю. Для него это т?мъ удобн?е, что пос?щая арену Крестовскаго острова, онъ иногда завтракаетъ у одной француженки тамъ же, и об?даетъ у одной русской барыни на Каменномъ.

Въ третьихъ, когда въ Петербург? былъ полученъ единственный кусокъ новаго цв?тного полотна для сорочекъ, изумительнаго рисунка въ крупную голубую, розовую и желтую кл?тку самыхъ бл?дныхъ тоновъ, Никъ-Никъ тотчасъ перехватилъ эту новость, и оказался единственнымъ во всемъ Петербург? обладателемъ сорочекъ, созданныхъ въ Лондон? къ юбилею королевы Викторiи – дивныхъ сорочекъ въ крупную голубую, розовую и желтую кл?тку. Это произвело сенсацiю, вс? бросились искать этихъ кл?токъ, но ни нашли. Были какъ будто похожiя, но такихъ точно не было. А французъ-рубашечникъ объявилъ, что выписывать вновь не станетъ, потому что въ средин? л?та уже некому будетъ шить. Понятно, что при такихъ условiяхъ Никъ-Никъ не могъ покинуть невскую столицу, не исчерпавъ до конца эффекта розовыхъ, голубыхъ и бл?дно-желтыхъ кл?токъ.

Наконецъ, въ четвертыхъ, явилось еще обстоятельство особой важности. На об?д? у старой княгини Троев?ровой, который Никъ-Никъ, какъ знаютъ читатели, предпочелъ вс?мъ бол?е заманчивымъ, но и бол?е легкомысленнымъ приглашенiямъ, и гд? онъ над?ялся быть зам?ченнымъ особами съ в?сомъ, – на этомъ об?д? княгиня Троев?рова, осв?домившись, что онъ предполагаетъ воспользоваться заграничнымъ отпускомъ, посмотр?ла на него какъ бы съ сожал?нiемъ, покачала укоризненно головой и сказала:

– Ахъ, господа, господа; все-то у васъ заграница на ум?. Не ум?ете вы любить отечественное.

Никъ-Никъ при этомъ такъ и обмеръ, а сид?вшiй рядомъ старый князь С?цкiй улыбнулся съ свойственной ему благожелательностью, и произнесъ:

– Нынче начинаютъ, княгиня, любить отечественное. У меня есть д?льные молодые люди, которые совс?мъ не стремятся заграницу, разв? только въ казенную командировку, по служебной надобности.

Этотъ обм?нъ зам?чанiй до такой степени смутилъ Никъ-Ника, что онъ подумалъ-было совс?мъ отказаться отъ заграничной по?здки. Потомъ, однако, успокоился, узнавъ, что самъ князь С?цкiй у?халъ въ Aix-les-Bains, а сама княгиня Троев?рова выхлопотала своему племяннику пособiе на по?здку въ Трувиль, для поправленiя здоровья.