Литературные забавы

Максим Горький

«Следуя за автором по линии „упрощения языка“, вероятно, можно сказать, что есть оптимизм нетребовательный, физиологический, зависимый от хорошего пищеварения, от идеально нормального внутриклеточного питания, и есть оптимизм как результат глубокого понимания идеологически правильной организации впечатлений, возбуждаемых явлениями социальной жизни…»

Максим Горький

Литературные забавы

[1 - Первый раздел, под названием «О литературных забавах», в виде самостоятельной статьи впервые напечатан одновременно в газетах «Правда», 1934, номер 162 от 14 июня, «Известия ЦИК СССР и ВЦИК», 1934, номер 137 от 14 июня, «Литературная газета», 1934, номер 75 от 14 июня, и «Литературный Ленинград», 1934, номер 27 от 14 июня. // Второй и третий разделы, под названием «Литературные забавы» с обозначением II и III, впервые напечатаны одновременно в газетах «Правда», 1935, номера 18 и 23 от 18 и 24 января, «Известия ЦИК СССР и ВЦИК», 1935, номера 16 и 20 от 18 и 24 января, и «Литературная газета», 1935, номера 4 и 5 от 18 и 24 января. // Статья включалась во второе и третье издания сборника «О литературе». // Печатается с незначительными сокращениями по тексту второго издания указанного сборника, сверенному с рукописями и авторизованными машинописями (Архив А. М. Горького)]

I

В газете «Литературный Ленинград», номер 24, [1934 г.] меня весьма заинтересовали две заметки[2 - …меня весьма заинтересовали две заметки… – Речь идёт о статье Евг. Журбиной «Исполнение желаний В. Каверина» (о романе В. Каверина «Исполнение желаний») и о редакционной заметке «1 из 12-ти», в которой рассказывалось о совещании, организованном Объединением молодой литературы. Совещание заслушало доклад о романе Ю. Берзина «Возвращение на Итаку».]; одну из них – о романе В. Каверина – автор начинает так:

«Роман Каверина не окончен. Вернее даже – он только начат.»

Далее автор, находя излишним дожидаться конца романа и подозревая Каверина в чрезмерном оптимизме, говорит:

«Мы так часто привыкли бить по пессимизму, что очень часто приветствуем любой оптимизм, не разбираясь в его природе.

Нужно начать различать социальный оптимизм писателя, явившийся результатом творческого проникновения в подлинный ход исторических процессов, от оптимизма, так сказать, „частного“, который, переводя на несколько упрощённый язык, можно назвать „хорошим настроением“ писателя и основным признаком которого нужно считать отсутствие идейной „собранности“, „партийности“».

Следуя за автором по линии «упрощения языка», вероятно, можно сказать, что есть оптимизм нетребовательный, физиологический, зависимый от хорошего пищеварения, от идеально нормального внутриклеточного питания, и есть оптимизм как результат глубокого понимания идеологически правильной организации впечатлений, возбуждаемых явлениями социальной жизни. Затем можно бы указать, что «здоровый дух в здоровом теле», полнокровном и снабжённом достаточным количеством жира, это – по преимуществу – сугубо мещанский дух зоологической жизнерадостности, ныне постепенно исчезающий, но всё же несколько оживляемый надувательством пророков и практиков фашизма. Далее неплохо бы указать, что, являя собою нечто газообразное, душок этот обладает свойством вместимости в самые различные формы, не говоря уже о форме такой исключительной ёмкости, каков, например, Интернационал II. Ещё далее поучительно было бы отметить присутствие сего тлетворного духа в советской прозе и в поэзии, а в особенности – в быте литераторов, равно как и других граждан. Автор заметки о «только что начатом» романе Каверина, ничего этого не сделав, предпочёл бросить на роман некую тень, как бы предупреждая меня, читатели: «Гражданин, хотя роман только что начат, но люди, в нём изображённые, подозрительно хороши». В общем философическое наполнение этой преждевременной рецензии скудно и не досказано, а бытовой её смысл свидетельствует о нравах, мягко говоря, непохвальных.

Вторая заметка, помещённая в том же номере газеты, ещё более оригинальна. Объединение молодой литературы объявило доклад о двенадцати романах, но докладчик, вычеркнув десять,