Хань-вынь-ци Мын. Китайская Грамматика, сочиненная монахом Иакинфом

Николай Алексеевич Полевой

«Почетное м?сто занимаетъ между литераторами Русскими почтенный о. Іакин?ъ, и безспорно, первое между орiенталистами Русскими по своимъ практическимъ и полезнымъ трудамъ. Отнюдь не думаемъ мы унижать нашими словами другихъ почтенныхъ людей, занимающихся y насъ Востокомъ и его языками и литературами, каковы г-да Френъ, Шмидтъ, Ковалевскiй, Сенковскiй, и другiе…»

Николай Алексеевич Полевой

Хань-вынь-ци Мынъ. Китайская Грамматика, сочиненная монахомъ Іакин?омъ. Напечатанная по Высочайшему повел?нiю. Спб. въ литографiи Гемильяна, 1838 г., въ 4, XXII и 237 стр.

* * *

Почетное м?сто занимаетъ между литераторами Русскими почтенный о. Іакин?ъ, и безспорно, первое между орiенталистами Русскими по своимъ практическимъ и полезнымъ трудамъ. Отнюдь не думаемъ мы унижать нашими словами другихъ почтенныхъ людей, занимающихся y насъ Востокомъ и его языками и литературами, каковы г-да Френъ, Шмидтъ, Ковалевскiй, Сенковскiй, и другiе. Но никто изъ нихъ донын? не показалъ однакожъ бол?е трудолюбiя по своему предмету, не приготовилъ столько матерiяловъ для другихъ по своей части, не передалъ столько любопытнаго изъ того, что сд?лалось ему изв?стно. Донын? издано о. Іакин?омъ около девяти переводовъ и сочиненiй, касательно Китайскаго востока. Сюда принадлежатъ его Записки о Монголiи (путешествiе изъ Пекина до Кяхты, описанiе и исторiя Монголiи); Исторiя первыхъ четырехъ Хановъ Монголiи, начиная съ Темудзина; Исторiя Тибета и Хухунора; Историческое обозр?нiе Ойратовъ, или Калмыковъ; Описанiе Чжуньгарiи (Зюнгорiи) и Восточнаго Туркистана; Планъ и описанiе Пекина; наконецъ Троесловiе, элементарная книга Китайцевъ. Не говоримъ о полемическихъ сочиненiяхъ нашего хинолога, по поводу споровъ съ разными Европейскими учеными; не говоримъ и о приготовляемомъ, и уже конченномъ въ рукописи обширномъ сочиненiи, которое надобно почесть самымъ лучшимъ и подробнымъ, систематическимъ описанiемъ Китая, и энциклопедiею, такъ сказать, вс?хъ знанiй Китайцевъ. Это сочиненiе, когда будетъ оно издано, безъ сомн?нiя, превзойдетъ все, что только было донын? изв?стно въ Европ? касательно Китая.

Обращаясь къ новому, только что изданному теперь о. Іакин?омъ труду, его Китайской Грамматик?, скажемъ, что сочиненiе это не уступаетъ важностью другимъ трудамъ нашего почтеннаго литератора, и проливаетъ совершенно новый и ясный св?тъ на предметъ малоизв?стный, и до сихъ поръ ложно представляемый, отличаясь своею ясностью, краткостью, систематикою, и полнымъ и совершеннымъ познанiемъ д?ла, отъ всего, что донын? было писано о Китайскомъ языкъ и его грамматик?.

Если съ одной стороны, надобно изумляться многооб?емлемости знанiй челов?ческихъ, то съ другой не мен?е изумительны ограниченность и односторонность нашего частнаго ученiя. Увлекаясь какимъ нибудь однимъ предметомъ, какимъ нибудь однимъ занятiемъ, мы до того пренебрегаемъ все остальное, что ученое нев?жество наше становится иногда истинно см?шнымъ. Исключительность ученiя вашего производитъ гордое презр?нiе къ тому, чего мы не знаемъ, вредитъ общему просв?щенiю и образованiю нашему, и благодаря тому и другому, до сихъ поръ поддерживается въ св?т? несчастное пов?рье и присловье: наука долга, a жизнь коротка. Наука долга и коротка, смотря по тому, какъ мы глядимъ на нее; долга она, если каждое знанiе постараемся мы знать до возможныхъ подробностей, и коротка, если званiе наше ограничимъ мы главнымъ, общимъ, существеннымъ. Намъ возразятъ, что такое знанiе недостаточно, поверхностно, но достаточн?е-ли его совершенное незнанiе? Что касается до обвиненiя въ поверхности, то едва ли будетъ оно справедливо въ семъ случа?. Возьмемъ въ прим?ръ языкоученiе: можно р?шительно выучиться всякому языку въ годъ, такъ чтобы читать и понимать все, писанное на немъ, и – жизни челов?ческой не достанетъ на изученiе даже своего роднаго языка, которымъ говоримъ мы съ малол?тства! Но должно ли назвать «поверхностнымъ» знанiе того или другаго языка, если я, вполн? понимая писанное на немъ, ум?я передать сокровища е