Карьера Струкова

Александр Иванович Эртель

Повесть «Карьера Струкова» – последнее художественное произведение Эртеля, написанное в 1894–1895 годах.

В дооктябрьской критике была сделана попытка отождествить образ главного героя повести и ее автора. В предисловии к книге писем А. И. Эртеля, вышедшей в конце 900-х годов, М. Гершензон утверждал: «Безусловное понимание истины, условное осуществление ее – это один из заветных тезисов Эртеля. Всем существом он чувствовал, что прямолинейная принципиальность – холодна, мертвенна, что теплота жизни – только в компромиссе».

Подобная характеристика «приложима» к герою повести «Карьера Струкова», но не к ее автору.

Александр Иванович Эртель

Карьера Струкова

I

– Скажите, миленький, что же вы – ученым, профессором хотите быть?

Это происходило в Лондоне, лет десять тому назад, на пароходе, скользившем вверх по Темзе, и спрашивала Наташа Перелыгина, дочь купца с среднего Поволжья, у русского дворянина с университетским дипломом, но еще без определенных занятий, у Алексея Васильевича Струкова.

– О, нет, Наталья Петровна, – ответил Струков, – чтобы быть профессором, я очень плохой лектор, да и вряд ли мне дадут кафедру. Ученым? Пожалуй – да, если бы я убедился, что раздвину хотя на вершок так называемые горизонты в моей науке.

– Еще не убедились?

Струков засмеялся.

– Пока нет. Пока все еще никак не выйду из области трюизмов. Думаешь иногда: вот наконец новое. А это новое лишь фактический материал. Правда, до тех пор неизвестный настоящим ученым, но – увы! – предусмотренный ими. Неинтересно иллюстрировать чужие мысли, возьмешь и бросишь… Или работаешь скрепя сердце.

– У вас нет оригинальности, – с важностью произнесла Наташа.

– Может быть-с, – сказал несколько уязвленный Алексей Васильевич. – Но если бы ее так-таки совсем не было, поверьте, я сумел бы преблагодушно взять у кого-нибудь основную идею, нарядить лишний раз эту идею в материалы британского музея и пустить в оборот. Сколько ученых репутаций создавались таким образом!.. Однако мне это противно.

– Ну что ж, вы, значит, ищете оригинальности и понимаете, в чем она состоит. Но у вас-то ее нет. Кто ищет, в том ее нет. Тот, на мой взгляд, разнесчастный человек… Посмотрите, и с этой стороны какая прелесть – парламент. О, еще лучше, чем с той, от аббатства! И потом, когда веришь в чужую мысль, не ревнуешь к ней, а хочется послужить ей чем можешь. Вы, впрочем, кажется, так и делаете в вашей диссертации? Ведь вы составляете ее по Марксу?

– Почему же вы полагаете, что я составляю ее по Марксу? – с досадой возразил Струков.

– Ах, создатель мой, вот вы и рассердились. По заглавию – раз, по вашему образу мыслей – два. Да и как иначе? Сколько ни встречаешь теперь молодых ученых, все они как на машинке сработаны, все – марксисты.

– Благодарю вас. Очень возможно, что и на машинке, хотя я дивлюсь вашей смелости…

– Ого! Миленький мой, вы опять хотите меня посрамить. Ну, я ничего не смыслю в этих экономических теориях, ну, я не различу: где Маркс и где… как его там, Рикардо, что ли? Ну и довольно, и перестаньте дуться.

– Зачем дуться. Я только хочу сказать, что у Маркса есть мысли превосходно обоснованные, и есть такие, что только намечены. Я в своей статейке хотел доказать одну из последних, – или лучше не доказать, а отметить ее значение в одной маленькой области фактов – в зависимости политических идей в Англии от колебания земельной ренты.

– То есть преблагодушно наряжаете материалами музея, и так далее?

– Да нет же, злой вы человек, эту идею Маркса нужно еще доказать, и следовательно, требуется самостоятельно над ней подумать. Трансформизм провозглашен был Ламарком и даже раньше, если хотите – Лукрецием, однако никто не скажет, что Дарвин… – Струков запнулся и покраснел.

– Ха, ха, ха! Как вы скромны!..

– Так я и знал. Что у вас за страсть смеяться надо мной! Не могли же вы думать, что я…

– Хотите быть Дарвином? Конечно, нет, голубчик, но зачем же вы сконфузились. Я смешлива… иногда. И потом, отчего не хотеть? Плохой тот солдат, кто не надеется быть ге