Действительность. Текст. Дискурс

Юрий Евгеньевич Прохоров

В книге рассмотрены проблемы взаимосвязи действительности, текста и дискурса как неразрывных составляющих структуры и содержания общения, которое всегда реализуется в конкретном коммуникативном пространстве. Каждая из фигур коммуникации – действительность, текст и дискурс – могут сосуществовать в реальном, латентном, квазии виртуальном состоянии. Элементами их скрепления в общении выступают прецедентные феномены, стереотипы общения, невербальные элементы и элементы ландшафта действительности.

Для студентов филологических специальностей и преподавателей.

Юрий Евгеньевич Прохоров

Действительность. Текст. Дискурс

Введение I

И когда на земле будет окончательно покончено c курением, на пачках сигарет вместо слов «Курение опасно для вашего здоровья» будут писать: «Уточняйте термины, и этим вы избавитесь от многих недоразумений».

    Из несбыточного

Прочитав название работы, а потом эпиграф, лингвист подумает: «Экая претенциозность!». Положим, не большая, чем название известной работы, появившейся примерно три десятилетия назад: «Мысли о русском языке». Кроме того, лингвист еще и не догадывается, что дальше будет еще претенциознее… Безусловно, автор осознает, что его претенциозность – не Бог весть что[1 - «Товарищ прапорщик! А крокодилы летают? – Нет, не летают. – А товарищ лейтенант говорит, что летают… – Да, товарищ лейтенант прав: крокодилы летают. Но так низэнько, низэнько!..»]. Просто до вершин научного стиля изложения ему далеко, а тянуться-то хочется!.. Хотя справедливо замечено, что «как от дескриптивной, так и от индексальной референции отличаются «цитатные» употребления именных групп, которые подобно именным группам, используемым при «презумптивной» повторной номинации, характеризуются определенностью. При «цитатном» употреблении референт обозначается посредством той же именной группы, посредством которой он был обозначен в предшествующем тексте, хотя дескрипторное содержание такой именной группы недостаточно для однозначной идентификации референта». Но, с другой стороны, ведь «если понимать пассиорему как единицу описания класса неречевых поступков (но отнюдь не действий), указывающую на реорганизацию этнического пространства за счет ментально-культурологических взрывов (по Лотману), изменяющих модусы взаимосвязей синментальности и палеоментальности (в этой связи особую важность приобретает проблема потерь и компенсаций в этнических утилитарно-ценностных «картинах мира»), то (этнопсихо)бихевиолектему/(этнопсихо)семиолектему следует считать единицей описания класса речевых действий. Иными словами, этническое пространство/этническое поле есть не что иное, как когерентная совокупность пассиорем (как форм, в которых реализуются когиолекты) и бихевиолектем/семиолектем».

И все это, по категоричному настоянию авторов, должно выводиться «в светлое поле сознания»… Конечно, это – вершины, звезды! («Что общего между женщиной за рулем и звездой? – Мы ее видим, а она нас – нет»). И только пиетет перед ними не позволяет вспомнить незабвенного «друга Аркадия»…

Но светлое поле сознания напоминает, что пункт 2 статьи 3 проекта Федерального закона «О русском языке как государственном языке Российской Федерации»[2 - В момент написания этих строк (февраль 2003) автор может цитировать только проект Закона, так как он был принят Государственной Думой, но отклонен Советом Федерации.] гласит: «Не допускается (много чего не допускается. – Ю.П.)… употребление нецензурных слов и выражений (это пока о другом. – Ю.П.), а также иностранных слов и словосочетаний при наличии соответствующих аналогов в русском языке». Вот оно, главное – «при наличии аналогов»! Ибо нет ничего более русского, чем слово «аналог». Иначе бы оно не допустилось… Так что автор также смело может позволять себе использовать в работе некоторые подозрительно русские слова типа «дискурс», «вербальный» и, извините, «когнитивность»… Ну не может он устоять перед желанием прислониться к высокому, пусть и в мокроступах!..

И вообще! В молодые годы автора были популярны сборники «Ученые шутят». Правда, в них шутили в