Назад к книге «Слипперы» [Эдуард Иноземцев, Эдуард Иноземцев]

Слипперы

Эдуард Иноземцев

Слипперы при определенной тренировке могут с легкостью читать мысли на расстоянии, путешествовать вне тела, посредством сновидений заглядывать в будущее, блокировать любое нежелательное воздействие.

Журналист Максим Духов давно смирился с тем, что в его жизни ничего особенного не происходит. Внезапно он обнаруживает в себе способность проникать в сознание другого человека. Встреча с таинственным Полковником помогает понять, что дар его уникален. Так Духов попадает в группу Zetta, которая призвана решить задачу особой стратегической важности.

Эдуард Иноземцев

Слипперы

Роман

Часть первая

1

Забавно все-таки получилось. Если бы я не решил пройтись по улицам после интервью, то не встретил бы Полковника, точнее, разминулся бы с ним, и все пошло бы по-другому. Видимо, судьба все же есть. Или мы притягиваем ее, совершая тот или иной поступок. Или же в прошлой жизни мы натворили нечто такое, за что расплачиваемся в этой. Одним словом, вариантов много, на выбор. Что кому нравится. Мне нравилось думать, что я независим. От кого бы то ни было и от чего бы то ни было. Но с некоторых пор я начал понимать, что не все так просто. Хотя, очень может быть, мне только кажется, что я начал понимать. А на самом деле я ничего не понимаю. Но понимать то, что ты ничего не понимаешь, тоже достижение. В определенном смысле. Хотя я не об этом.

В тот осенний день я делал интервью с известным общественным деятелем для интернет-газеты, на которую работал примерно с год. Он распинался почем зря, расписывая радужные перспективы, сыпал терминами и излучал оптимизм. На самом деле говорил он на автопилоте, а сам думал совершенно о другом. Я могу даже сказать – о чем. В голове у него вертелись цифры. Довольно крупная сумма. Эту сумму он должен был получить вечером, в ресторане. И это была взятка за будущее лоббирование определенных интересов определенных людей. Все это я считал с него, как сканер считывает текст или фотографию. Это довольно просто, если знать, как это делается. Впрочем, нет. Не так. Это довольно просто, если это делать не думая, как это делается. Примерно так. И похоже это на то, как вам гадают на кофе. На самом деле символы на кофейной гуще не играют никакой роли. Гадающий просто ощущает идущие от вас волны, считывает их, как информацию, и переводит в понятные вам картинки возможного будущего. То есть он выступает в качестве антенны и ловит идущие от вас сигналы. Если он силен энергетически, он может уловить и сигналы, идущие не от вас, а к вам. То есть, грубо говоря, информацию о том, как с вами собираются поступать другие люди. Хотя нет. Опять не то. Или не совсем то. Попытаюсь объяснить, потому что все это важно. Дело в том, что с двадцатисемилетнего возраста у меня прорезался дар. К тому времени я уже четыре года как окончил факультет журналистики МГУ и работал в одном из глянцевых журналов. Писал материалы об известных в стране людях, их творческом, так сказать, пути и личном счастье. Или несчастье. У кого как. Само собой, мне приходилось встречаться с героями этих материалов и ворошить их прошлое и настоящее. И вот в процессе общения с довольно известным старым художником, который и должен был стать героем очередного материала, я вдруг понял, что вижу его. Именно вижу. Таким, каким видел себя он сам. Пожилым, уставшим, потерявшим интерес к жизни, давно истощившимся как художник. В то время как он говорил, что полотна его выставляют в лучших картинных галереях мира, и о том, что его жена, с которой он прожил сорок лет, всегда была его музой и именно благодаря ей он состоялся как художник, я ясно видел, что он ненавидит свою жену. А картины, висящие в музеях, не имеют для него никакой ценности. Он скорбел о дочери, которая умерла в двенадцатилетнем возрасте, которую он любил больше всего на свете, любил по-настоящему, и в смерти которой была виновата именно его жена. Потому что она не вызвала врачей, когда надо было это сделать. И в душе этого угасающего старика была ненависть и скорбь, а рассуждал он о русской живописи и ее традициях, потому что надо было на что-то питаться. А для этого нельзя было