Последний сантехник

Сборник «Последний сантехник» больше всего похож на дебютную книжку Славы Сэ «Сантехник, его кот, жена и другие подробности». Она же, дебютная, родилась из ЖЖ-блога Славы Сэ (он же Вячеслав Солдатенко, психолог, сантехник, бард и звезда Рунета из Риги), поэтому была пестрой, обо всем на свете, по чуть-чуть, но легко и с юмором. Таков и «Последний сантехник». Он обо всем, но по чуть-чуть.

Это уже не дистиллированный юмор (все-таки автор поиздержался, выдав на-гора с пяток книжек и фильм), но это все тот же очаровательный остряк Слава Сэ.

«Последний сантехник» в основном, конечно, книга о женщинах: о любимой женщине (жене), о двух самых любимых женщинах (дочерях Маше и Ляле) и о женском поле вообще. Немного о мужчинах: о русских (которые в Латвии горячи, словно итальянцы под Вологдой), о латвийских (которые в Финляндии, например, тоже кажутся горячими парнями, словно русские под Ригой) и о финских (которым сауна заменяет лето). О событиях незначительных, вроде посещения школы инопланетным министром обороны, или значительных, вроде смены в детском лагере.

О том, как милую девушку Лену ловило минское КГБ, об ограблении по-латышски, о французском поваре. О совершенстве, театре, пожарных, Бельгии, капиталистах, малолетних хулиганах и грузовике ГАЗ-52 как средстве совращения. И о многом другом.

***

Цитата:

"… В те времена все актёры сами играли на музыкальных инструментах. И если в пьесе было написано «Моцарт за фортепиано, играет», – Моцарт садился и играл.

– Какая глубина! Какая смелость и какая стройность! Ты, Моцарт, бог и сам того не знаешь! – говорил Сальери. Зрители легко с ним соглашались. Моцарт же смущался, переводил разговор на тему ужина. Он был талантливым и скромным, и жалко было травить такого человека.

Современные актёры игру на рояле больше имитируют. В нашем театре, например, хранится сценический муляж рояля с вырванными струнами. Моцарты и всякие Шуберты вздымают над ним трепетные руки и трясут головой. Скучный тапёр в кулисах одной рукой озвучивает происходящее, другой газету листает.

Кроме Моцарта и Сальери в «Маленьких трагедиях» есть ещё слепой скрипач. Моцарт приводит его ради смеха, так плохо старик играет. Параноику Сальери не смешно, он гонит бродягу прочь. Слов у скрипача нет, играть ничего не надо, кроме нот. На эту роль театр нанимает настоящего лабуха из оркестра. Слепоту обозначают повязкой на глазах. Так вот, один скрипач свою повязку потерял. Перед самым выходом на сцену. А Моцарт уже даёт реплику:

– Не вытерпел, привёл я скрипача, чтоб угостить тебя его искусством. Войди!

Деваться некуда. Музыкант взял инструмент, пошёл к рампе. Профессиональный актёр одной левой показал бы и слепоту, и близорукость, и даже инфракрасное зрение. Скрипач же выкручивался как мог. Он вытянул руку, закинул голову. Врезался в пианино, очень достоверно. Потом подошёл к краю сцены, стал вращать глазами. Зрители поняли, старик безумен. Такой интересный режиссёрский ход.

Неумелая, корявая скрипка должна была повернуть сюжет. Сальери начинает ругаться, Моцарт смеётся и сам садится за рояль, чтобы играть божественно. Зритель смекает, кто тут гений, а кто угрюмый параноик. Но избыточная пантомима поломала смысл сцены. Теперь Моцарт явно глумился над сумасшедшим, а потом ещё и музицировать сел.

Роль Моцарта исполнял опытный актёр. Он вернул контекст одной длинной паузой. Он взмахнул фалдами, закрыл глаза. Выдохнул. Медленно поднял ладони. Зал затих в ожидании волшебства. Выждав сколько надо, Моцарт грохнул по клавишам. Раздался противный звук. Будто кто-то пьяный упал в рояль. Моцарт не поверил происходящему. Остановился, осторожно надавил одну клавишу – повисла печальная нота. Из-за кулис, тем временем, ни звука поддержки. Там бессильный тапёр колотился о муляж фортепиано. Рабочие сцены перепутали, тапёру достался инструмент без струн. Тишина делалась свинцовой. Сальери почесал волосы под париком, помолчал.

– Какая глубина, – сказал он задумчиво. – Какая смелость и какая стройность! Ты, Моцарт, бог и сам того не знаешь!..."