Ленд-лизовские. Lend-leasing
Василий Павлович Аксенов
Перед вами не игра и не фальсификация. Это – последний роман Василия Аксенова, публикуемый, к огромному сожалению, уже после смерти Автора. Неоконченный автобиографический роман о детстве и юности, сильный и красивый, под стать самому автору, – не просто портрет совсем еще юного Аксенова, увиденного самим же собой с высоты прожитых лет. Это памятник эпохе богатырей, чья молодость пришлась на ужасные годы Великой Отечественной и чью судьбу определила война на годы вперед.
Аксенов, как никто, умел в своих книгах концентрировать счастье мира – щедро делиться им с читателем, даря шанс взглянуть на порой грустные и страшные вещи взглядом мужественным и светлым.
Роман выходит с короткими предисловиями-репликами коллег и друзей Аксенова, каждый из которых вспомнил об авторе что-то очень личное и доброе, словно по кирпичикам воссоздавая образ Аксенова – философа, стиляги, борца и просто очень обаятельного человека.
«Ленд-лизовские. Lend-leasing» – и финал, и одновременно начало Большого творческого пути, последнее звено в цепи произведений Аксенова, смыкающееся с первыми повестями, принесшими автору успех и любовь миллионов. Эта книга – подарок всем читателям Аксенова, сегодняшний привет из далекого прошлого и напоминание о том, что настоящие писатели никогда не умирают.
Василий Аксенов
Ленд-лизовские. Lend-leasing
Дмитрий Быков
Предисловие к роману Василия Аксенова
Перед вами последний роман Василия Аксенова, двести страниц которого нашел в компьютере его сын Алексей. Аксенов рассчитывал закончить книгу к лету 2008 года. К 15 января этого года, когда он за рулем потерял сознание и до самой смерти не приходил в себя в результате так называемого ишемического инсульта, книга была готова примерно на две трети.
Есть что-то странное – и пугающее, и прекрасное – в таком долгом аксеновском уходе: полтора года он пребывал между жизнью и смертью, словно давая возможность привыкнуть, что его не будет. Новые книги продолжают выходить – сначала сборник малой прозы «Логово льва», куда вошло раннее и полузабытое. Потом «Таинственная страсть», поныне удерживающаяся в бестселлерах, – самые субъективные мемуары из всех шестидесятнических, но пристрастные в ахмадулинском смысле – «Да будем мы к своим друзьям пристрастны». Никогда о людях шестидесятых годов – с их метаниями, конформизмом и даже «таинственной страстью» к предательству, – не писали с такой любовью и горечью. Думаю, втайне Аксенов и рассчитывал на посмертную публикацию – не потому, что боялся рассориться с живыми, ссориться там не за что, а потому, что хотел их утешить этой книгой. Но сама мысль о «последнем романе», о прощании с литературой – совершенно не аксеновская: он, как все настоящие литераторы, чувствовал себя живым, только когда сочинял. И потому взялся за повесть о казанском детстве – единственном периоде его жизни, о котором не написано у него ни строки, если не считать гениальных «Завтраков 43-го года».
Почему «Ленд-лизовские. Lend-leasing»? У меня субъективное отношение к этому, но покажите мне человека, который объективен к явлению столь яркому и поляризующему, как Василий Павлович. Его либо обожали, либо на дух не принимали. Я знаю двух крупных критиков, один из которых пылко и убедительно доказывает, что Аксенов – прирожденный рассказчик и ни в коем случае не должен был браться за романы, а все, что было после «Ожога» включительно, рядом не лежало с «Победой» и «Бочкотарой», – тогда как другой с той же страстью убеждает, что Аксенов прежде всего романист, и рассказы его – плоские эскизы, а начался он как прозаик только с «Ожога», с идей полифонического романа, достигшего высшего развития в «Кесаревом свечении». А сам я полагаю, что главный жанр Аксенова – повесть, и что лучшие его сочинения – «Рандеву», «Цапля» (повесть в драматической форме), «Стальная птица», «Поиски жанра» и детская трилогия. Так что чего-чего, а объективности этому автору не видать еще долго, и это хорошая судьба.
И вот мне кажется, что главной интенцией аксеновского сочинительства, подспудным авторским мотивом всегда был поиск сч