Остромов, или Ученик чародея

Третья премия «Большая книга» в 2011 году. На написание авантюрно-интеллектуального романа Дмитрия Быкова вдохновило «Дело ленинградских масонов», разбиравшееся в далекие 1920-е годы. В истории Быкова Учитель и Проводник, великий маг и магистр Остромов создает масонский кружок для Ищущих тайного знания. Однако харизматический мистик, осиянный доверием многих влиятельных лиц, на самом деле шарлатан и авантюрист, затеявший собственную большую игру. Но неожиданным игроком в ней становится возвышенный и наивный Даниил Галицкий.

См. также «Оправдание. Орфография. Остромов».

***

Мнение критика:

«Есть у этого писателя такая тайная, но очевидная мечта: написать великий русский роман начала ХХI века. “Остромов” — такая вот очередная попытка. Он самый “быковский” роман. Самый стилизаторский, самый литературный:

“Словно повинуясь его фантазии, незнакомец достал из потертого коричневого несессера синюю бархатную шапочку и надел ее, погладив перед этим лысину” — жест Мастера во время встречи с Иваном Бездомным.

И таких узнаваемых жестов, таких цитат полно: “За шестьдесят лет до них таким же пасмурным утром в тот же город въехали другие двое, и один из них тоже был идиот, а другой — убийца”. Федор Михайлович нам кланялся. Мышкин и Рогожин, мое почтение. Аллюзии, раскавыченные цитаты из Стругацких, Булгакова, Ильфа и Петрова, Вагинова горохом сыплются на читателя, создают великолепное поле для критика. Названия придумываются с ходу: “„Козлиная песнь” Вагинова глазами Ильфа и Петрова” или наоборот: “„Союз меча и орала” в интерпретации Вагинова”.

С ходу просматривается и концепция: ответ и “Мастеру”, и “Двенадцати стульям”, и “Золотому теленку”. Дескать, довольно демонизировать и героизировать жуликов. Ворюги не милее, чем кровопийцы. Надо будет, прижмет, и они станут кровопийцами. История Бендера, написанная брошенной, обманутой Грицацуевой, или история “Союза меча и орала”, написанная теми, кто в результате бендеровской веселой деятельности загремел в каталажку, — вот что такое “Остромов” Дмитрия Быкова. Обаяние Воланда и его компании подвергается той же негации. Впрочем, и это самое интересное и парадоксальное в “Остромове”, вообще вся советская культура 20-х годов лишается здесь своего романтического флера» (Никита Елисеев, «Лишний человек на рандеву с историей»).