Степь украинская

Галина Николаевна Щербакова

Чеховские герои в XXI веке #13

Галина Щербакова

Степь украинская

Мне двенадцать лет, и мама везет меня на тачке в санаторий для особо ослабленных детей (СООД). Так написано у мамы на бумажке. Мама сумела получить этот бесценный документ после отвратительной борьбы с райкомом партии.

Мама была подпольщица и забивала металлические штыри против немецких танков, едущих к Сталинграду. Вернувшаяся советская власть всякий порушенный от чего-нибудь при немцах домик приписывала себе как собственную заслугу. И не было, мол, никаких самодеятельных подпольщиков типа моей мамы. Как же бились наши партизаны за справки о том, что штыри на шоссе Никитовка – Константиновка были забиты мамой, а на шухере при этом стоял учитель истории Иван Кузьмич. Скривив рот, секретарь райкома выдал документ со словами: «Ну, я вам эту наглость еще припомню. Борцы, ё… вашу мать. Может, вы и Киев брали?»

Я все это знаю, несмотря на свое малолетство и как бы неприсутствие в жизни взрослых людей. Весь мой мир был в книгах. К своим двенадцати я уже прочла и обрыдала «Домби и сына», знала десять томов романиста Всеволода Соловьева, «Мадам Бовари» и даже «Нану». Я своим детским умом пришла к первой самостоятельной мысли: жизнь женщины счастливой не бывает. Не бывает, и все тут! Так бы я и жила в слезах и разочаровании, что родилась девчонкой, если бы не Пушкин. «Барышня-крестьянка», «Капитанская дочка», а главное, «Метель» вернули мне даже не детский, а какой-то светлый и большой оптимизм и взрастили странное, даже глуповатое отношение к Пушкину. Мол, он единственный на свете женский защитник, не угодник, как считалось более верным, не бабник какой-то там, а именно защитник, любящий женщин. А значит, самый умный человек на свете – Пушкин.