Двойной облом

Анна и Сергей Литвиновы

«Когда Варя вышла из кабинета участкового на свежий воздух, лицо ее горело. Печальные снежинки не спеша падали на серый асфальт. Их было мало, они были не уверены в своих силах. Земля стояла голой, настоящего снега не предвиделось. Варвара несколько раз, пытаясь успокоиться, глубоко вдохнула сырой, насыщенный углекислотой столичный воздух. Через несколько минут ей наконец удалось привести чувства и нервы в порядок и переключиться на расследование…»

Анна и Сергей Литвиновы

Двойной облом

Когда Варя вышла из кабинета участкового на свежий воздух, лицо ее горело. Печальные снежинки не спеша падали на серый асфальт. Их было мало, они были не уверены в своих силах. Земля стояла голой, настоящего снега не предвиделось. Варвара несколько раз, пытаясь успокоиться, глубоко вдохнула сырой, насыщенный углекислотой столичный воздух. Через несколько минут ей наконец удалось привести чувства и нервы в порядок и переключиться на расследование.

Предстоял разговор с вдовой Руткова – разговор в любом случае непростой.

Дозвонившись продюсерше на мобильник, Варя представилась:

– Вас беспокоит дознаватель, капитан милиции Варвара Конева.

Милицейские «корочки» с оперативным псевдонимом «Конева» являлись еще одним прикрытием Варвары. Порой совершенно не нужно, чтобы подозреваемые знали, что ими интересуется ФСБ.

– Что вы хотели? – резко бросила вдова.

Варя решила играть в открытую.

– Мне нужно осмотреть квартиру вашего покойного мужа.

– Зачем?

– Мы должны решить, возбуждать ли уголовное дело по факту гибели гражданина Руткова. Чтобы написать отказ в возбуждении дела, я должна быть уверена, что ему никто… м-м-м… не помогал прыгнуть.

Варя загадала: если Руткова ни в чем не виновна, она должна пойти навстречу. Впрочем, какие уж тут особенные загадывания? Обычная психология. Никто не хочет, ни невиновный, ни тем паче тот, кто в смерти замешан, чтобы открыли уголовное дело по факту гибели близкого человека. А Варя натурально шантажировала вдову: покажешь квартиру – закроем дело, нет – пеняй на себя.

Однако та сухо ответствовала:

– А у вас есть ордер на обыск?

– Нет, – не стала лукавить Кононова. – Я надеюсь на ваше добровольное сотрудничество.

– Боюсь, что у меня нет для вас времени. И в ближайшие две недели не будет.

– В таком случае я возбуждаю по факту гибели вашего мужа уголовное дело, – еще раз надавила Варя.

– Ваше право.

Девушке показалось, что ледяной голос Рутковой все ж таки дрогнул. Значит, ей настолько не хочется пускать милицию в жилье супруга, что она готова даже на расследование согласиться, лишь бы избежать осмотра квартиры – или хотя бы отсрочить его.

– Раз мы откроем дело, – продолжила Варвара, – будет и ордер на обыск. И вам к тому же придется являться к нам на допросы.

Но и третья попытка убедить вдову показать квартиру по-хорошему успехом не увенчалась.

– Что ж, если будет повестка, тогда и поговорим, – до невозможности сухо откликнулась Руткова.

Положив трубку после разговора с продюсершей, Варя подумала: «Держу пари, она виновна. Но как она могла убить собственного мужа, если у нее самой был прямой эфир? И в квартире – никого посторонних не было?»

Впрочем, перед Кононовой, как сотрудницей комиссии, не стояла задача непременно изобличать Руткову. Пока ей требовалось просто покопаться в компьютере покойного. Ну и что делать?

За несанкционированный обыск по головке никого не гладят. Если, конечно, начальству вдруг становится известно, что сотрудник к подобному причастен. Но Варя надеялась, что, во-первых, сумеет проникнуть в квартиру Руткова незаметно, а во-вторых, Петренко, даже если до него дойдет информация, взыскание Варе точно объявлять не станет. Что не дозволено быку (милиционерам и даже фээсбэшникам), дозволено Юпитеру (то есть комиссии).

Пробраться в подъезд мимо консьержа для подготовленного человека (каковым, разумеется, была Варя) труда не составляет. Потом, конечно, пришлось повозиться со стальной дверью в квартиру Руткова, но специнструмент не подвел. Осадок на душе, правда, остава