Тринадцать

Сергей Асанов

Экстрасенс #2

С обитателями дома номер тринадцать регулярно происходят несчастья – самоубийство одинокой женщины, пожар в застрявшем лифте, унесший жизнь двух подростков, обрушение балкона… Жильцы объясняют свалившиеся на них напасти несчастливым номером дома, однако экстрасенс Михаил Поречников находит иное объяснение: оказывается, дом построен на месте заброшенного расстрельного полигона НКВД, а среди жильцов затаился один из палачей, благополучно доживший до 90-летнего юбилея.

Но кто этот человек? Задача жильцов – найти старика и избавиться от него, пока «мрачные тени прошлого» не разнесли дом.

Задача Поречникова – спасти всех.

Сергей Асанов

ТРИНАДЦАТЬ

Пролог

29 ноября 1948 года

За 59 лет до Большого Взрыва

Ближе к полуночи привезли новую партию. Фургон лениво перекатился через песчаный холм, едва не завалившись на бок, снова вырулил на проселок, проехал немного, выплевывая из-под резиновых копыт ошметки грязи и куски льда, и остановился в пяти метрах от оврага. Сердито фыркнув напоследок, словно недовольная возложенной на нее миссией, машина затихла.

– Дурень, выключи фары, ослепнуть можно! – крикнул командир расстрельной бригады, махнув рукой водителю. Тот не послушался. – Выруби, говорю, или вместе с пассажирами пойдешь!

Эта угроза подействовала. Свет погас.

– Вот так-то. – Командир сплюнул кожурой от семечек и обошел фургон сзади. Солдаты в это время торопливо открывали двери.

Офицер заглянул внутрь, посветил фонариком, оглядел людей, сидящих внутри. В него, словно призраки, из полумрака вперились испуганными глазами несколько доходяг, которых то ли выдернули прямо из теплой супружеской постели, то ли долго пытали – настолько они были нелепы в этом холодном и величественном ноябрьском лесу.

– Так, троцкисты-утописты, выгружайся по одному.

В фургоне находилось человек восемь – десять. Одни мужчины. И никто из них не сдвинулся с места.

– Кому особое приглашение требуется, говори, не стесняйся, рассмотрим, – предложил офицер, продолжая грызть семечки. – Можно и под ручки взять, мы не гордые.

Доходяги в фургоне зашевелились, но никто, очевидно, не хотел спрыгивать на землю первым.

Офицер не выдержал:

– Так! По одному из машины – бегом!!!

Для убедительности он вынул из кобуры наган. Как ни странно, этот аргумент сработал. Люди стали спрыгивать на землю.

– Молодцы, – заключил чекист, успокаиваясь. – А то, понимашь, как девушки на выданье…

Через пару минут все невольные пассажиры автозака стояли на мерзлой земле, кутаясь в свои рубища. Среди них были двое стариков лет семидесяти, трое мужчин помладше вполне интеллигентного вида, а остальные смахивали на простых совет–ских работяг. Таковыми они, собственно, и являлись, и этот факт буквально задел за живое большого начальника расстрельной бригады.

– Ну, с этими-то понятно, – кивнул он на интеллигентов, – а вы-то, гегемоны сраные, каким чертом здесь оказались?

Диалог явно не клеился. Мужчины молча смотрели на землю, и на их лицах, освещаемых теперь фонарем чекиста, даже слабые отблески надежды уже не прочитывались. Они прошли все семь кругов ада, прежде чем попасть сюда, на заброшенный золотой прииск, и пути обратно уже не было.

– Руки за спину, – приказал офицер, – повернулись направо. Грищук, командуй дальше.

Под прицелом десятка винтовок и под зычные команды мелкого суетливого лейтенантика колонна обреченных направилась к краю оврага.

Командир смотрел в спины людей с презрением. Причем презирал он их не за измену Родине, которую должен был любить всем сердцем (где-то в подземельях души он такую Родину видел в гробу, в белых сапожках с бахромой), а за то, что вынужден мерз–нуть ночью здесь, на далекой окраине, и слушать предсмертные стоны этих кретинов, оказавшихся не в том месте и не в то время.

Сам он никогда не стрелял и наган вынимал из кобуры только для острастки. Он понимал, что кому-нибудь из его подчиненных однажды придет в голову сообщить об этом куда следует, и тогда в один прекрасный день (скорее, ночь) он сам может встать на кр