Штрафной удар

Фридрих Евсеевич Незнанский

Агентство «Глория»

Восходящая футбольная звезда Антон Комаров, выступающий за московский «Буревестник», хочет попробовать свои силы в более престижном чемпионате. Но разрыв контракта не входит в планы руководителей клуба. Ведь через год-другой трансферная стоимость Комарова значительно поднимется, и молодого футболиста можно будет продать с максимальной выгодой в европейский суперклуб. В разгар этих событий и перед самым ответственным матчем Лиги чемпионов Комаров исчезает. Найти его – задача частного сыщика Дениса Грязного и детективного агентства «Глория».

Фридрих Евсеевич Незнанский

Штрафной удар

Последнее время с молодыми футболистами происходит что-то не то. В Лотарингии, в департаменте Мозель, в матче 18-летних игрок команды гостей, увидев красную карточку, озверел, полетел на нее как бык, ударил судью кулаком, а потом, догнав под трибунами, еще и ударом головы сломал ему челюсть. Арбитр госпитализирован, прооперирован, а хулиган пойдет под суд. А на другом конце Франции, в Тулоне, во время матча 14-летних озверел уже судья (он же тренер одной из команд) – во время дискуссии о правильности пенальти ударом ноги достал голову игрока. Следователь назначил судье психиатрическую экспертизу.

    По материалам газеты «Спорт-экспресс»

УЕФА пытается сократить приток легионеров в Европу. Руководство УЕФА выступило с новым предложением. Чиновники пытаются заставить европейские клубы выпускать минимум по шесть собственных воспитанников в каждом матче, дабы ограничить возрастающий приток легионеров. Однако, скорее всего, эта инициатива ничем не закончится, потому что вступает в противоречие с законами Евросоюза о правилах приема на работу. И все же УЕФА не сдается и надеется, что клубы будут больше заботиться о создании собственных футбольных школ.

    «Футбольное обозрение»

Пролог

– Давайте начинать, синьор Кандолини, – американский журналист отложил недокуренную сигару, пересел с мягкого, так располагающего к послеобеденной дреме дивана на стул, вытащил из кармана блокнот и тоненькую золотую ручку, – не то я совсем растаю от вашего гостеприимства, а мои читатели ждут острых и беспощадных вопросов. – Он расхохотался громко и заливисто, как будто и в самом деле выдал нечто остроумное.

Синьора Винченцо Кандолини веселье американца не заражало. Он спокойно наслаждался вкусом любимого коньяка и ароматом кубинской сигары. За свою долгую жизнь, которая вся, за вычетом разве что детства, так уж получилось, прошла на публике, он привык давать интервью. Самым разным людям и в самой разной обстановке. Когда-то это было ему не безразлично, он готовился ко всякой встрече с журналистами, отвечая, тщательно взвешивал каждое слово, в обязательном порядке перечитывал напечатанные статьи и ужасно злился, когда репортеры умудрялись в прямых и категоричных его репликах отыскать некий второй, скрытый смысл. А ведь умудрялись, и умудрялись постоянно, черти эдакие.

Но все это уже очень давно приелось, ответы на самые щекотливые вопросы находились сами собой, почти не требуя работы ума, существовал некий накат жизненных алгоритмов, который также изливался как бы сам собой, и процесс общения с журналистами превратился в обременительную рутинную обязанность.

– Самое яркое воспоминание детства… Какое оно?

Синьор Кандолини полуприкрыл глаза, мечтательно улыбнулся и ответил:

– Первое причастие. Я в новом костюме, в церкви все сверкает…

Конечно, это была ложь. Самое яркое, самое счастливое воспоминание – это первое утро на собственной кровати. Ему было тогда одиннадцать лет. И каждый день он просыпался рядом с Луиджи, царство ему небесное, – брат уже десять лет как умер. А в то чудесное, замечательное, самое значительное утро Винченцо лежал, раскинув руки, на огромной кровати, смотрел в закопченный потолок и думал, что когда-нибудь у него будет не только своя кровать, но целая своя комната, а лучше собственный дом! Он благодарил Господа за то, что брат Витторио (ему тогда как раз исполнилось пятнадцать) нашел работу на винограднике очень далеко от