Ночной снайпер

Фридрих Евсеевич Незнанский

Марш Турецкого

Один за другим гибнут от выстрелов снайпера, и главным образом по ночам, помощники известного своими скандальными разоблачениями депутата Госдумы. Наконец, едва не становится жертвой и сам депутат. И тогда за расследование этого дела берется Александр Турецкий, шаг за шагом прослеживающий хитроумную комбинацию, задуманную бывшими сотрудниками спецслужб.

Фридрих Незнанский

Ночной снайпер

Часть первая

1

Леха Корнеев – высокий, угловатый парень лет двадцати двух, с густой шапкой коротко остриженных русых волос – полночи ждал этого осторожного, предупредительного стука в дверь своей камеры-одиночки с последующим лязгом засова. Об этом, как и в прошлый раз, его предупредили заранее. Он посмотрел на часы. Два часа ночи. Нормально, вообще говоря. Он и не спал, а так, вздремнул малек в ожидании.

– Собирайся! – строго и негромко сказал контролер Гена Михайлов, недавно поступивший сюда на службу, – плечистый, невысокий, накачанный малый в форме, из-под которой выглядывал десантный тельник.

– С вещами? – подмигнул ему Корнеев, не поднимаясь с койки.

– Вещи оставишь здесь, – серьезно и еще тише сказал Михайлов и вошел в камеру, прикрыв за спиной дверь. – Первый раз, что ли?

– Я все жду, может, на допрос? – Корнеев криво усмехнулся. – Чтоб как в тридцать седьмом году. Говорят, тогда только по ночам допрашивали… Слушай, а сегодня вроде не твое дежурство?

– Корней, не залупайся. – Гена протянул ему знакомый пузырек глазных капель «визин». – Сам все знаешь – зачем и на какой «допрос». Вставай! Времени нет на твои приколы… На, только быстро!

– Не здесь, начальник, – покачал головой Корнеев, поднялся, сунул пузырек в карман. – Тебе же говорили! Лучше за полчаса до еды. Врачи рекомендуют.

– А у тебя только и есть эти полчаса, – сказал Михайлов и тоже посмотрел на часы. – Нет, уже меньше… Ладно, без разговоров, собирайся и не тяни… не торопись, но и не тяни.

– Намек понял, – потянулся, зевнув, Корнеев. – Полночи не спал. Хоть бы днем давали поспать… Ладно, Гена, по капле здесь и еще по одной по прибытии на место.

Михайлов с минуту смотрел, как Корнеев, запрокинув голову, закапывал в оба глаза «визин».

Через минуту они вышли из камеры в гулкий, полутемный коридор тюрьмы. Корнеев привычно сложил руки за спиной, сразу двинулся направо, уже зная, куда идти. Они шли мимо дверей тюремных камер, откуда доносились привычные ночные, слабо различимые звуки, вроде вскрика во сне, храпа или бормотания.

Когда вышли во внутренний двор, где стоял ментовский «уазик», Михайлов чуть отстал, пошел сзади, контролируя. В первый раз, когда произошла подобная ночная вылазка, Корнеев, заметив открытые ворота, оттолкнул его, бросился к «уазику», вышвырнул из кабины водилу и даже успел врубить скорость. Михайлов достал его в прыжке, схватившись за дверцу, и точно так же выкинул его из кабины туда, где корчился на асфальте водила. Здоровенные, как кабаны, мужики в штатском, сидевшие в кабине другой машины, опомнились, подбежали к Корнееву, принялись было его топтать, но Михайлов на них прикрикнул: голову и пальцы не трогать! Потом сам оттащил Корнеева в сторону, велел его осмотреть на предмет телесных повреждений. Главное, чтобы целы были руки и голова. И только после осмотра и перевязки Корнея вывезли из тюряги на дело – связанного и забинтованного…

Была сырая ночь, какая бывает только в конце октября. И полная тишина, какая бывает только глубокой ночью. Этой работенки на мой век хватит, думал Корнеев, идя через двор к уже знакомому «уазику» с проблесковым маячком. Особенно после того, как решили прибиться к Европе и наложили мораторий на смертную казнь (больно нужны мы им там…). Тут такие, как я, и стали востребованы. Если, конечно, вести себя по-умному. А до этого, бывало, казнили по суду кого надо. На однокашника Коляна Сыромятина вот так же, говорят, мокруху повесили. Ночью ствол ему подбросили в подъезде, а он, дурила, его поднял… Не знал, конечно, что его только что использовали на соседней улице. А ствол, говорят, был еще теплый… Но поднимать-то его зачем? Да еще домой тащить? Ну и