Подножье тьмы

Геннадий Мартович Прашкевич

Геннадий Мартович Прашкевич – лауреат премии Гарина-Михайловского. Известен многими книгами, входит в десятку лучших фантастов России, но пишет и другую прозу: историческую, детективную, научно-популярную. Есть у него и сборники стихов, и любопытная публицистика.

Геннадий Прашкевич

ПОДНОЖЬЕ ТЬМЫ

Прекрасное – это та часть ужасного, которую мы можем вместить.

    Р.-М.Рильке

Глава I

«ХОРОШИЙ СПУТНИК ПОМОЖЕТ ИЗБЕЖАТЬ СЛУЧАЙНЫХ СВЯЗЕЙ…»

7 июля 1994 года

1

– Ты чего, теть Зин? – Шурик наклонился над балконными перилами. – Только семь стукнуло, а ты ругаешься. Рано. Соседей разбудишь.

– Будто они спят!

– А что делают?

– Водку пьют.

– С утра? – Шурик, не веря, взглянул на часы, точно семь. – Они что, еще не ложились?

– Ляжешь тут!

– Да что случилось, теть Зин? – рассердился Шурик.

– А то! – тетя Зина укоряюще, даже неодобрительно глянула снизу вверх на Шурика и уголком подола, она была в фартуке, вытерла заплаканные глаза. – Ты бы тоже пил с утра, случись такое!..

– Такое! Сякое! Ты толком говори! – окончательно рассердился Шурик. – Я три дня дома не был. Командировка. Что там у соседей случилось?

– Мишка нашелся!

– Мишка? Он что, терялся?

– Дурак ты бесчувственный! – тетя Зина снова промокнула уголком подола заплаканные сверкающие глаза. – Ты Леньку, Мишкиного отца, знаешь, внизу, во второй квартире живет. Вчера, значит, пошел турецкий хлеб покупать. Сам знаешь, турецкий дешевле. А привозят его с утра. А сам до хлеба не дошел, дошел до пивнушки. А Мишка с ним был. Он мальчишку, значит, пристроил в тени, а сам забеседовался. Там его приятелей-алкашей как мух. Сплошное жужжанье. Кружку поставь, все обсудят. Особенно то, чего не знают, – соседка вдруг мстительно сжала губы. – Вот и добеседовался Ленька! Кликнул парнишку, а парнишки нет. Три года парнишке, пошел четвертый. Разговаривает во всю, развитый, такого жалко терять. Ленька и туда, и сюда – в магазины, в ларьки, весь хмель из него вынесло, потом жалел, сколько денег зря угробил на пиво, а парнишки нигде. Домой прибежал, за три квартала, будто Мишка трехлетний мог сам вернуться домой. Машка, жена, сам знаешь, женщина серьезная. Она сперва сразу Леньку убить хотела, потом так сказала: сына не найдем, тебя убью и сама повешусь. А ей, Машке, можно верить. Я к ней прибежала, говорю: Маша! Мишке уже почти четыре, он свой адрес должен помнить, дом хотя бы, милиция его найдет, по радио уже объявили, ты, главное, не торопись в решениях, он найдется – Мишка-то! А Машка в рев: не знаешь, что ли? В Городе банда орудует. Бандиты вот таких мальчишечек завлекают, а потом продают специальным людям. Ну, тем, у которых деньги есть, а здоровье ни к черту! Я даже испугалась, глядя на Машку. Она весь квартал, она все три квартала вокруг той пивной обыскала, заглянула в каждый люк, в каждый колодец, в подвалах пообмела всю пыль, вот и пьет сейчас. Ты же знаешь, Машка к водке не тянется, она если и выпивает, то только из презрения к Леньке и только по праздникам, а сейчас сама в киоск сбегала. А Ленька, наоборот, не пьет. Ленька рядом с Мишкой сидит и за руку парнишку держит. На работу, говорит, не пойду сегодня. Ну, Евсеевы зашли к ним, Сапожникова. Меня Машка посылала в милицию, я милиционерам сказала – нашелся парнишечка, а милиционеры как стали меня допрашивать! – да тот ли, дескать? да не чужой ли? да где нашли? Ну и все такое! Еле-еле от них отбилась. Искать не ищут, а поговорить мастаки! А парнишечку, засранца Мишку, так, по его словам, его тетка какая-то привела. А где был все время? Да, говорит, у тетки вот был, вроде как в гостях. Он у нее даже спал. У нее игрушек много. А потом, когда поспал, они чай пили. А потом гулять пошли. А потом, говорит, я потерял тетку. А как тетку звать? А, говорит, не знаю. А где дом, где ты спал? А, говорит, не знаю. Мишка, он же весь в Леньку – придурошный. Его бы пороть почаще, так Ленька и без того его бьет. Вот нагулялся. Машка уже из-за него пьет!

– Ну и дура, – сказал Шурик. – Чего пить? Радоваться надо, нашел