Удар милосердия

Наталья Владимировна Резанова

Империя Эрд-и-Карниона

Вокруг столицы империи одно за другим происходят необъяснимые жестокие убийства, и слухи все громче связывают их с именем наследника престола. Лишь немногим удается увидеть за преступлениями связь черной магии и грядущего государственного перворота. Наделенный тайными знаниями аристократ, шпионка, воин и бродячий лекарь – кому из них предстоит узнать тайну, сохранить династию и нанести смертельный удар милосердия?..

Наталья Резанова

Удар милосердия

Актерам и всем тем, которые передают себя

в собственность другого, служит в качестве

возмещения тень человека.

    «Саксонское зерцало», ХIII в

Часть первая

ВОТ ИДЕТ СНОВИДЕЦ

1.Окрестности Тримейна. Старый Дворец. Охотничий дом

К северу от Тримейна, на берегу лесной речки, далее исчезающей в волнах широкого Трима, стояла водяная мельница. Стояла она там давно, хотя нельзя сказать, что спокон веку, и нынешний священник в ближайшей деревне уже не думал проклинать дьявольское сооружение. Крестьяне же, по старой памяти мельницу и мельника боялись. Мыслимое ли дело, чтоб вода просто так, сама по себе, вращала колесо? Ясно, что мельник договорился с водяным дедом, или с кем похуже, и за то приносит плату, а какая это плата – понимай каждый , как сумеет. И без большой необходимости они к мельнице не приближались, Надо сказать, что необходимость такая у них случалась не часто. Земли эти принадлежали императорскому дому, равно как крестьяне и мельница. Но сидел на мельнице свободный арендатор, и молол он господское зерно, за чем следил императорский управляющий. По его приказу барщинники возили на мельницу зерно и доставляли в амбары имения мешки с мукой. Для себя же мололи они, как всегда было заведено – дома, на ручных жерновах, ибо расплачиваться за работу им было нечем. То, что крестьяне были крепостными, а мельник – свободным, также доверия к нему не укрепляло. В работники на мельницу местные не шли, хотя это сулило верный кусок хлеба. Арендатору помогали сыновья или зятья, если таковые имелись, а если очередной мельник был одинок, приходилось ему нанимать работников со стороны, что было в глазах местных жителей едва ли не хуже, чем водиться с нечистой силой, Никто из них ни разу не был в городе, при том, что до него полдня пешего ходу; не пересекали реку Трим, а о том, чтобы дойти до моря, и речи нет. Кто так делает – люди пропащие, погибшие души. Добрые люди сидят там, где жили их отцы и деды, а шляются только разбойники, прокаженные, да те, кого лучше к ночи не поминать. Конечно, мимо них проносились на кровных конях, в сопровождении борзых, высокородные охотники, двигались, взметая пыль, мрачные латники, брели пилигримы в широкополых шляпах и выцветших плащах, украшенных раковинами. Но это были не настоящие люди, а тени, не имевшие никакого отношения к их жизни – бедной, тяжкой, голодной, однако единственно знакомой. Тень мелькнет и исчезнет, и о ней забудут, и лишь, возможно, вельможные всадники возвращались в сны в облике Дикой Охоты, длинные разрезные рукава, яркие плащи и попоны становились демонскими крыльями, а заостренные морды борзых, их горящие глаза и вываленные языки принадлежали бесам. Но и демоны, и благородные рыцари с дамами равно принадлежали иному миру. Мельник – другое дело. Он жил здесь, хоть и знался с чужими. Он знал заветные слова, которыми отгоняют вражью силу, и у него можно было получить клок медвежьей шерсти от сглаза, и лягушачий череп для приворота. Есть для таких дел в деревнях знахарки, но они все больше шепчут, травами пользуют, и редко кто их боится. Да и ходят к шептуньям больше женщины. А мельник ни от чего не лечит, он себя уважает. И какая женщина сунется на мельницу ночью?

Мужчина, который направлялся к мельнице, тоже ночью направиться не рискнул. Уж больно страшно. А днем пойдешь – если увидят, зашпыняют. Поэтому он выбрался из дома на рассвете. О том, что мельнику тоже нужно спать, он не думал. И какой сон в этом дьявольском месте! Сырой туман пробивался сквозь накинутую на плечи овчину, под ногами хлюпало. Должно пройти несколько часов прежде, чем ночной в