Аннигиляция
Андрей Днепровский-Безбашенный (A.DNEPR)
«Колхозный ассенизатор Петька давно уже стал задумываться, для чего живёт человек…? – Есть, для того, что бы жить, или жить, для того, что бы есть…? Уж больно много у него остаётся после еды, этих самых… отходов жизнедеятельности организма – во время откачки фекалий подолгу размышлял про себя Петька…» Текст публикуется в авторской редакции.
Андрей Днепровский-Безбашенный
Аннигиляция
(перетекание массы в энергию)
Колхозный ассенизатор Петька давно уже стал задумываться, для чего живёт человек…?
– Есть, для того, что бы жить, или жить, для того, что бы есть…? Уж больно много у него остаётся после еды, этих самых… отходов жизнедеятельности организма – во время откачки фекалий подолгу размышлял про себя Петька.
Впрочем, во время откачки он думал не только об этом. Он думал ещё о летающих тарелках, в его душе шевелилось смутное подозрение, что они всё-таки существуют.
К своей работе Петька относился чутко, трогательно и даже насмешливо. Можно сказать, где-то даже любил он работу, несмотря на то, что никакая баня его не брала и воздух от Петьки, всегда был тяжелый, с каким-то, своеобразным таким привкусом. В свободное время, он, как и большинство деревенских жителей, сидел и тупел у телевизора.
Петька давно собирался пригласить к себе в гости школьного учителя физики, с которым они дружили ещё с самой школы, да всё было некогда. То работа в колхозе, то хозяйство, куры, гуси, утки, свиньи…
Но вот гром прогремел и час «Х» настал, тогда Петька под конец задушевной беседы с учителем так упились… Так, во что упиваются ассенизаторы…? Да. Вы совершенно правильно догадались, в это самое… (Писатели до ручки, сапожники в стельку, плотники в доску, а ассенизаторы именно… в г…о).
А пока под вечер, в ожидании зорьки, Егорыч, как звали учителя физики, сидел довольный на лавочке рядом с Петькой и в предчувствии задушевной беседы просто парил в облаках.
Егорыч по своей натуре был человеком ровным и очень спокойным, он обладал редкой способностью, легко разъяснять даже самые невероятные вещи, слыл молодцом, жил грамотно и физически правильно, что ни сделает, то почти вовремя, и никогда не «выдрючивался».
Первая рюмка крепкого «деревенского самиздата» (как называли деревенскую самогонку) была запальной для их вдохновлённой беседы. Петька с Егорычем начали было дело контачить, так сказать, входить в новый эмоциональный контакт сообразно новому душевному состоянию. Их мысли стали коптить вселенную и стремительно пронизывать несуществующую ось времени, а литровая бутылка тем временем начала потихоньку ополовиниваться.
Был прекрасный летний вечер, вокруг благоухали запахи разнотравья, правда, слегка перебиваемые своеобразным таким духом.
– Слышь? Петька? Чем тут у тебя всё время воняет…? – повёл носом физик в сторону своего сотоварища, начав буравить его вопросительным взглядом.
– Степан Егорыч, да что вы на меня так смотрите, вы же на мне дырку протрёте, пахнуло откуда-то или ветерком нанесло. Вы, луком закусывайте, он говорят, разные запахи отбивает…