Память огненных лет

Евгений Юрьевич Лукин

Евгений Лукин

Память огненных лет

– Трудно было? – участливо спросила Светланка.

Высокий удлиненный залысиной лоб ветерана вновь пошел морщинами. Явно не знал мужик, что ответить. Узкое серое лицо, впалые виски, малоподвижный взгляд.

– Ну вот ночной налет… – проникновенно продолжала она. – Ведь если бы не вы со своим прожектором – ведь и зенитчики бы работать не могли, так?

– Так… – не сразу и как-то даже опасливо согласился ветеран.

– А фашисты, наверное, погасить старались… Стреляли по вам… по вас…

– Стреляли…

– Ну, Петр Иваныч, миленький! – взмолилась Светланка. – Ну хоть что-нибудь! Боевой пизод там, я не знаю, друзья-однополчане… Были ведь друзья-то?..

Собеседник надолго задумался. Потом сказал, пришамкивая:

– Были… Пашка был Грохов…

– И что он?

– Н-ну… дружили, да…

«Я с ним с ума сойду!» – в отчаянии подумала Светланка.

Дело происходило в «красном уголке» цеха мягкой мебели вблизи фанерного стенда «По ратной славе равняем шаг». В низком окошке нежно зеленела апрельская новорожденная трава. Беседа тянулась уже минут двадцать с гаком, а записывать по-прежнему было нечего.

– Про дальнейшую его судьбу ничего не знаете?

На узком морщинистом лице – недоумение, почти испуг.

– Чью?

– Друга вашего, Паши… Где он, что он?..

Ветеран с тоской поглядывал на дверь. Ничего он не знал о дальнейшей судьбе Паши Грохова. Но тут, к счастью его, дверь отворилась, и появился сменный мастер – улыбчивый живчик предпенсионного возраста.

– Долгонько вы! – бодро заметил он и дружески похлопал рабочего по спине. – Ну что, старый греховодник?.. Увидел молоденькую – и давай разливаться? Небось, все подвиги свои фронтовые расписал? Смотри, Петро, скажу супруге – она тебя живо на цугундер…

– Да мы, собственно… все уже… – расстроенно сказала Светланка и со вздохом закрыла блокнот.

* * *

«Склероз огненных лет», – вот как это называется.

Первая осечка за два месяца. Обидно… Светланка обогнула фанерный «Знак качества» мегалитических размеров и двинулась в растрепанных чувствах к двухэтажному зданию конторы.

А ведь, казалось, все было продумано до тонкости. Соврать утром доверчивой редакторше, что статья уже написана, просто нуждается в уточнениях, зайти в цех, поговорить с ветераном, затем выждать, когда начнется бюро парткома, и, вернувшись в редакцию, за пару часов без спешки накатать обещанные двести строк…

Кто ж предполагал, что попадется такой ветеран!

Идущая навстречу женщина вежливо с ней поздоровалась. На мебельной фабрике Светланку уже знали в лицо. Не шутка, чай, – корреспондент многотиражной газеты. Почти начальство.

Поскуливали вдалеке циркулярки, пахло свежей стружкой и вообще веяло деревней. Земля припорошена опилками, как хвоей в сосновой бору. Шум и зловоние издает один только увенчанный уродливыми циклонами цех ДСП, куда Светланку, слава богу, не посылали еще ни разу…

Что ж ей теперь врать-то?..

А вдруг он вообще не воевал? Бывали ведь случаи, когда и документы подделывали, и медали незаконно цепляли… Ну как это: прошел всю войну – и ничего не запомнил!..