Большая зачистка

Фридрих Евсеевич Незнанский

Марш Турецкого

Юноша решил поиграть с высокими технологиями — и доигрался… За информацию, которой он случайно завладел, началась война. Война, в которой хороши любые средства — от шантажа до убийства. И остановить эту войну должен Александр Турецкий…

Фридрих Незнанский

Большая зачистка

Бог миловал

(Пролог)

Александр Борисович запер дверь своей квартиры и подошел к лифту. Кнопка вызова светилась, а кабина, судя по болтающемуся черному шлангу, застряла на самом верху. Чертова манера! Вызвать лифт и держать его…

Настроение явно портилось.

Не желая поддаваться эмоциям, Турецкий подумал, что вообще-то в последнее время он маленько разленился: вот уже и спуститься на несколько этажей — проблема. А недавно предпочитал ведь даже и не пользоваться лифтом. Пойти, что ли, не ждать?

Пустые размышления прервал щелчок дверного замка в квартире напротив. На лестничной площадке появился сосед — высокий, под стать Александру Борисовичу, молодой человек с ранними залысинами на лбу и в модных круглых очках. Костюмчик на нем был что надо, поди от самого Версачче, никак не ниже. Подумаешь, у Турецкого тоже имеется галстук — от Кардена, на нем так и написано: «Пьер Карден», по-французски, ну и что? И еще у соседа, которого звали Глебом, а вот фамилию не мог вспомнить Александр Борисович, что-то связанное с лесом — не то Боровик, не то еще что-то близкое, был роскошный кейс благородного серебристого цвета, будто из платины. Живут же люди.

Этот сосед поселился в доме недавно — то ли поменялся, то ли купил такую же двухкомнатную, как у Турецкого. Была у него и семья. Ирина говорила, что видела жену и двоих детей — Нинкиного возраста. Но те бывали здесь редко: жили где-то в другом месте.

— Алексан Борисычу! — приветственно поднял руку с кейсом Глеб. — Наш нижайший поклон!

— Привет, — прогоняя хмурь с лица, кивнул Турецкий. — Кончилась, слава богу, жара? Теперь жди дождей…

— Похоже на то, — согласился сосед и взглянул на светящуюся кнопку лифта. — А может, пешком?

— Придется, — поморщился Турецкий. И пробурчал: — Вот же засранцы…

Глеб рассмеялся:

— Не стоит принимать все так близко к сердцу! Перемелется! А у вас, Алексан Борисыч, гляжу, что-то настроение неважное. Есть причины?

Он был почему-то настырно общительным, этот молодой и наверняка удачливый сосед. Ишь вырядился… Турецкий понимал, что не прав, но продолжал злиться.

— Причины, говорите? — бурчал он, спускаясь по лестнице. — А куда без них! Вон вчера опять парочку жмуриков наблюдал. Работа такая. Нэ-эрвная! — Он натужно улыбнулся и покачал головой. — Одного только по фотику в студенческом билете и опознали. А второго так разделали, что на нем живого места не осталось.

— И где ж это их так?

— А на Новой Басманной… Зачем, почему? Мальчишки по сути.

— На Новой Басманной?

Турецкому показалось, что сосед как-то непонятно насторожился.

— Ага… Мастерская там, что ли, по ремонту компьютеров, не знаю. А вам что, — Турецкий даже приостановился, увидев, как изменилось лицо соседа: он вроде побледнел, — известно что-нибудь?

— Ну откуда! — заторопился тот вниз. — Просто вы такие страсти рассказываете…

— Будут тут страсти… — вздохнул Турецкий.

Они вышли из подъезда, в котором плавал устойчивый запах гречневой каши и почему-то жареных пирожков с капустой, во двор.

Было еще рано, шел девятый час, и машины жильцов стояли впритык одна к другой вдоль всей проезжей части.

— Вы на колесах? — вежливо спросил сосед. — Или пользуетесь муниципальным?

«Ну правильно, — подумал почему-то Турецкий, — он и должен был спросить, если хочет продолжить разговор…» У самого же Александра Борисовича не было ни малейшего желания вызывать перед собственными глазами видения изуверски растерзанных тел, привязанных к стульям, с дырками от контрольных выстрелов в затылках. Которые, по всему видать, и прекратили долгие мучения жертв.

И ведь все оказалось делом случая. Не проживай в том же доме, где находились раскуроченная мастерская и трупы ее совладельцев, бывший кореш Константина Дмитриевича Меркулова, выехали бы на происшествие ребятки из Басманного ОВД,