Шпион, которого я убила

Нина Васина

Следствие ведет Ева Курганова #4

Аналитик и модель «Плейбоя», снайпер и просто красивая женщина – суперагент Ева Курганова на этот раз столкнулась с делом, в котором все было поставлено с ног на голову… Бесследно исчез агент, пришедший на секретное задание в Театр оперы и балета. При нем были материалы секретных разработок нового стратегического оружия. Совершенно точно одно – он не покидал здание театра. К исчезновению агента явно причастна служащая костюмерного цеха Надежда Булочкина. Она точно что-то знает, но готова говорить толькос Евой Кургановой. Она назначает встречу Еве вечером в театре. И вот открывается занавес, вступает оркестр, и… на сцену падает труп…

Нина Васина

Шпион, которого я убила

1. Учительница

Пятого сентября утро случилось тихое и теплое. После нескольких дней проливных дождей, после холодного пронизывающего ветра, испортившего московским школам праздник, сентябрь затаил дыхание, извиняясь и невесомо забрасывая аллеи и дворы кленовым золотом.

У въезда во двор школы № 1496 стояли «Скорая» и полицейская машина. Ева Николаевна прошла мимо слушающего музыку водителя полицейской машины, одним взглядом отметила пустое нутро «Скорой» и остановилась, оценивая обстановку издалека.

У левого крыла школьного здания метались несколько учителей. Задрав головы вверх, они дружно, словно по команде, бросались все вместе то в одну сторону, то в другую. За ними таскались два спотыкающихся санитара, волоча тяжелый спортивный мат. Школьники были организованно собраны подальше от здания и сдерживались полицейскими в форме. Ева посмотрела на крышу. Человек, устроивший все это безобразие, бегал по крыше и кричал. Именно отслеживая его перемещения, внизу бегала группа учителей, а за ними – санитары. Ева подошла поближе, к застывшему как в столбняке высокому худому мужчине, безошибочно угадав в нем директора школы. Она отметила про себя отличный покрой пиджака, стильно подобранный галстук – директор иногда касался его нервно подергивающимися пальцами с ухоженными ногтями, – а еще – итальянские ботинки и горький запах дорогого одеколона. Глазами, полными ужаса и муки, директор смотрел на крышу. Ева теперь хорошо разглядела юношу, бегающего там и выкрикивающего свои требования. Слово «фикус» повторялось чаще всего.

– Что ему надо от фикуса? – поинтересовалась Ева.

– Он требует, чтобы я его уволил. Сделайте же что-нибудь, Костя очень нервный мальчик! Он прыгнет, это не простые угрозы, он точно прыгнет! – Директор говорил шепотом, не поворачиваясь.

– А кто это – Фикус? – Ева решила выяснить все до конца.

– Это учитель физики. Да не стойте же столбом, он прыгнет в любой момент! Вы позвонили насчет брезента?

– А вы уволите Фикуса?

– Я ему уже сказал, что уволю всех учителей, только пусть слезет с крыши!

– Может, он не расслышал? Вы говорите погромче, даже я слышу вас с трудом.

Медленно повернувшись, директор уставился на стоявшую позади него женщину. Вероятно, он ожидал увидеть кого-то «при исполнении», в форме, поэтому, рассмотрев Еву, немного растерялся.

…это случилось, когда сентябрь уже повесил сушиться выстиранные медлительными дождями летние рассветы и сумерки…

– Что? – Она округлила глаза. – Я спрашиваю, понял ли вас этот Костя, а если понял, то почему он еще бегает по крыше?

– Он… Фикуса нет в школе, за ним поехали. – Директор заговорил нормальным голосом, и голос этот оказался приятным – низкий тембр, тщательно проговариваемые окончания. – Он требует, чтобы я при всех объявил Фикусу об увольнении. Вы из Службы спасения? Брезент привезли?

– Какой класс? – Ева обошла директора, прикидывая высоту здания. Четыре этажа.

– Одиннадцатый.

– Случайно не «А»?

– «А». Вы не из службы? Вы – родительница?

– Я тут подумала на досуге. Получается немного смешно, потому что мы все и родители и дети одновременно. А что вы думаете по этому поводу? Устраивает ли вас концепция Берна, который все свои психологические изыски основывал именно на сочетании родителя и ребенка в каждом индивидууме?

Директор пошатнулся и