Овернский клирик

Андрей Валентинов

Бывшему крестоносцу, а ныне скромному монаху из знаменитого аббатства Сен-Дени, отцу Гильому де Ту, менее всего хочется заниматься расследованием странного происшествия, связанного с пропажей рыжей девушки в маленьком городке недалеко от Тулузы. Тем более в это дело оказываются замешаны местные власти, косматые демоны, катары, благородные разбойники и Римская Курия. К тому же пропавшая девушка вскоре вернулась, правда, не одна, а… целых две. Есть ли среди них настоящая?

Действие историко-детективной фантазии Андрея Валентинова происходит во Франции XII века накануне второго крестового похода. Овернский клирик пытается сделать все, чтобы не запылали костры Инквизиции.

Андрей Валентинов

Овернский клирик

Авентюра первая

О том, чем кончилась рыбная ловля в Нотр-Дам-де-Шан

1

Крючок не выдержал. Карп – здоровенный, не менее двух фунтов весом – сорвался и, победно блеснув серебристой чешуей, плюхнулся в воду. Пьер охнул и застыл, сжимая в кулаке бесполезную удочку. В довершение всего рыба, прежде чем бесследно сгинуть в темной воде, на мгновенье выглянула и, как мне показалось, бросила на неудачливого рыбака полный ехидства взгляд. Этого Пьер, и без того сраженный случившимся, уже не выдержал:

– У, дьявол! Ах, чтоб его!.. Кровь Христова, вернусь в Сен-Дени, я этому отцу Иегудиилу ноги вырву! Говорил я ему – железо хреновое, а он…

Отец Иегудиил – наш монастырский кузнец – действительно в последнее время стал портачить, но это обстоятельство никак не оправдывало ни содержания, ни формы сказанного.

– Брат Петр, – негромко позвал я, чувствуя, что Пьер готов отмочить следующий пассаж по поводу карпа, удочки, крючка и отца Иегудиила. – Брат Петр…

Пьер в сердцах швырнул удочку оземь, вобрал побольше воздуха, раскрыл рот, и тут до него наконец начало доходить. Я мельком оглянулся – брат Ансельм стоял с невозмутимым видом, но в глазах его определенно бегали чертики. Впрочем, с первого взгляда и не заметишь – держать себя этот мальчик умеет.

– От-тец Гильом… – запинаясь, начал Пьер. – Я… ну…

– По-латыни, пожалуйста, – все с тем же спокойствием попросил я, чем вверг Пьера в окончательное смущение. Ибо, кроме строжайше запрещенной божбы и поминания нечистого, он умудрился выговорить все это на «ланг д'уи»[1 - «Ланг д'уи» – (язык «да») – наречие, на котором говорили в Северной Франции. Южнее Луары господствовал «ланг д'ок».] с диким нормандским произношением.

– Я… ну… Рыба…

– Дальше, – подбодрил я, наблюдая, как покрасневший и разом вспотевший Пьер с неимоверным усилием подбирает непослушные латинские слова.

– Я ловить, я ловил… – Пьер вздохнул и потер громадной пятерней свою веснушчатую физиономию.

– Мы ловили, – согласился я.

Я вновь обернулся – брат Ансельм смеялся, но незаметно – одними уголками губ. Уже не в первый раз подумалось о том, где мальчик так научился себя держать. Все-таки ему еле-еле восемнадцать, и то по документам, которые не у одного меня вызывали сомнения.

– Мы ловили, – обреченно повторил Пьер. – Отец Иегудиил – в аббатстве святого Дионисия кузнец есть. Он плохой кузнец есть. Он сделать… сделал плохой…

Похоже, слово «крючок» забылось, и Пьер мучительно подыскивал подходящий эквивалент.

– Он сделал плохое орудие… Орудие удить… Отец Гильом!

– Так…

Я отложил в сторону удочку и смерил Пьера выразительным взглядом. Детина сжался и заморгал.

– Брат Петр плохая память иметь, – вздохнул я. – Брат Петр забыть, как мы договариваться…

– Отец Гильом! – вновь воззвал несчастный, взмахнув ручищами, от чего в неподвижном вечернем воздухе повеяло свежим ветром.

– Вы – будущий священник, брат Петр. В вашей практике будет немало эпизодов, по сравнению с которыми этот несчастный карп – сущая мелочь. Вы должны сохранять спокойствие и не сбиваться на простонародную тарабарщину, из которой, к вашему счастью, я не понял ни слова… Дюжину «Отче наш» и дюжину «Верую» перед сном. Вы, кажется, улыбаетесь, брат Ансельм?

Все-таки я застал парня врасплох. Но лишь на миг. Девяносто девять из сотни сказали бы в таком случае: «Нет!» – но Ансельм дерзко сверкнул глазами и покорно ответил: «