Кровь, но не родня

Sot Solufat

18-летний Сот бросил свой захолустный городок и приехал в столицу по зову сестры. «Будет работа, поможешь мне, поживёшь у меня» – звучало как спасение. Первые месяцы он верил, что это начало новой жизни:

Но однажды вечером дверь захлопнулась за его спиной. Без объяснений. Без денег. Без даже намёка на жалость.

Теперь его дом – улицы. Его соседи – такие же потерянные:

Бура, бывший Студент у которого были большие амбиции, который учит Сота ночевать в теплотрассе,

Янва, беглая подросток с синими волосами, живущая по принципу «либо ты, либо тебя»,

«Дед», старый бродяга, знающий все тёмные закоулки города, но теряющего пути в закоулках.

Мегаполис не прощает слабости. Чтобы выжить, Сот будет промывать бутылки за еду, прятаться от рейдов, продавать последние крохи достоинства – и каждую ночь смотреть в глаза Янвы, в которых читается один вопрос: «Сколько ещё ты продержишься?»

**Проза, которая режет стеклом – о поколении, брошенном на улицы «близкими»

Sot Solufat

Кровь, но не родня

Глава 1"Мы же семья"

(Эпиграф)

"Город не убивает сразу. Он даёт сначала надежду. Это и есть самое жестокое".

Часть 1. "Мы же семья"

Пятый этаж хрущёвки

Сот стоял перед дверью с выцветшим номером "37", сжимая в потных ладонях полиэтиленовый пакет с вещами. Внизу по лестничной клетке поднимался запах жареного лука – кто-то готовил ужин. Обычный вечер. Обычный дом. Необычным было лишь то, что теперь эта дверь перед ним стала непреодолимой границей.

Он нажал на звонок. Длинный гудок разрезал тишину подъезда. Второй. Пятый.

Из-под двери выползала узкая полоска желтого света – она была дома. Сот прижал ладонь к холодной поверхности, чувствуя под пальцами следы многочисленных покрасок и царапины от ключей.

– Лера… – его голос сорвался на шепот. – Открой. Пожалуйста.

Внутри скрипнул пол. Шаги. Затем – щелчок дверного замка. Сердце ёкнуло… но дверь не открылась. Только голос сестры, глухой, будто из другого измерения:

– Ты же взрослый. Разберёшься.

Хлоп.

Звук захлопывающейся двери эхом разнёсся по лестничной клетке. Рюкзак с вещами шлёпнулся на пол раньше, чем он сам рухнул на ступеньки. В ушах стучало: три месяца. Три месяца он мыл её посуду, отдавал половину зарплаты с подработки курьером, терпел пьяные крики по ночам. И вот – "разберёшься".

Он полез в карман:

200 рублей (последняя сдача от покупки хлеба)

Сломанный телефон с треснувшим экраном (упал неделю назад, когда Лера толкнула его в припадке ярости)

Ключ. Один-единственный ключ от этой самой двери, которая теперь навсегда закрыта.

На улице уже сгущались сумерки. Первый ноябрьский гололёд серебрился на асфальте.

Подземный переход у вокзала

Город встретил его слепящими неоновыми вывесками. "Кредит за 5 минут", "Срочный выкуп золота", "Горячие чебуреки – 50 руб". Яркие буквы отражались в лужах, превращая тротуар в калейдоскоп из цветных бликов. Всё это было для людей. Настоящих людей. Не для него.

– Эй, новенький!

Голос донёсся справа. На лавочке у стены сидел парень в очках с треснувшей левой линзой. Его пальцы – необычно длинные и тонкие – перебирали струны воображаемой гитары. Движения были точными, отработанными, будто он действительно играл.

– Видок у тебя, как у мокрого пса, – хрипло рассмеялся незнакомец. – Я Бура. Ты, похоже, только что вступил в наш эксклюзивный клуб "Без билета в один конец".

Сот машинально потрогал карман – проверял, на месте ли кошелёк. Пустой жест.

– Мне… просто нужно переночевать… – голос звучал чужим, разбитым.

– Ха! "Просто". – Бура встал, и Сот с ужасом заметил, что у парня не хватает двух пальцев на правой руке. Среднего и указательного. Культяпки были аккуратно затянуты кожей, как будто зажили давно. – Ладно, профессор. Пойдём, покажу, где греются местные интеллигенты.

Теплотрасса за автовокзалом

Ад.

Это первое слово, что пришло в голову.

Вонь ударила в нос ещё на подходе – смесь мочи, ржавчины и чего-то кислого. Вход в тоннель был завален мусором: пустые бутылки, шприцы, обрывки газет с заголовками "Экономический рост"и "Новый жилой комплекс".

– Добро пожаловать в "Пять звёзд", – Бура широко раски