Дочки-матери

Алексей Николаевич Загуляев

В роддоме у Веры пропадает её новорождённая дочь. Поиски заходят в тупик. Отношения с мужем окончательно портятся, и им приходится развестись. Долгая депрессия и переживания о бесследно пропавшей дочке заставляют Веру совершить безумный поступок, из-за чего она оказывается в психиатрической клинике. После выписки она с трудом находит работу фельдшера в скорой помощи. Но один из вызовов приводит к тому, что вся её жизнь снова переворачивается с ног на голову, и ей заново приходится пережить трагедию с исчезнувшей шесть лет назад дочерью.

Алексей Загуляев

Дочки-матери

Старый, проржавевший почти насквозь «рафик» медленно болтался на утопающей в грязи разбитой дороге, ведущей в Красные Петухи. Трудно было представить, каким образом автомобиль семьдесят шестого года выпуска смог дожить до двадцать первого века, учитывая то обстоятельство, что трудиться ему сорок пять лет приходилось в экстремальных условиях. Вместе с «рафиком» болталось и всё его содержимое: всегда готовая к работе капельница на штативе, кислородный баллон, чемоданчик с дефибриллятором и Вера – женщина лет тридцати, с красивым бледным лицом и болезненной полнотой от частых ночных походов к холодильнику и от отсутствия перспектив в жизни.

В отделение скорой помощи её взяли четыре года назад. Работа, на которой редкий фельдшер задерживался больше двух лет, а если и задерживался, то только и мечтал побыстрее слинять на пенсию и начать писать под пиво стихи, при этом тихо ненавидя всё человечество. Тем более в этот последний год, когда растеклась по всему миру океаном никому не понятная зараза под названием ковид. А ведь могли бы даже и в скорую её не позвать, с её-то багажом. Это ей ещё повезло. И потому Вера лишь вздыхала громко и глубоко, уставившись немигающими глазами в запотевшее окошко автомобиля. За окном ползли, тоже качаясь вверх-вниз, меланхоличные, подёрнутые муаром пейзажи: голые тополя, усыпанные каркающими воронами, приземистые дома, чёрные от непрекращающихся уже неделю дождей, да облезлые собаки, одиноко бредущие по обочине неизвестно куда и зачем.

Вызов к диспетчеру поступил два часа назад. Если бы не такая дорога и если бы их колымага завелась с первого раза, то они доехали бы до Петухов куда быстрее. Но немногие оставшиеся в живых жители деревни сами прекрасно понимали, что скорую придётся ждать долго, и поэтому не возмущались особо, даже если спасать по прибытию было уже некого.

– Господи, – процедил сквозь зубы водитель Костя. – Как же задолбало меня всё это. Когда, наконец, сделают здесь нормальную дорогу?

Вопрос был, само собой, риторическим.

Вера безучастно на него посмотрела и не нашлась, что ответить.

– Покойник уже, наверно, – снова пробурчал Константин. – Царство ему небесное. Ладно хоть к деревенским. А то городские измотали бы последние нервы.

– Да тебе-то чего? – включилась всё-таки в диалог Вера. – Не ты же с ними общаешься.

– Зато с тобой потом общаться приходится, – полушутя возразил мужчина.

– Да я спокойная как удав. Напраслину не гони.

– Спокойная-то спокойная. Но знаешь, и пружина сжатая тоже на первый взгляд спокойной кажется.

– Да и вообще, – не обращая внимания на намёки напарника, продолжила Вера, – чего ты человека раньше времени хоронишь? Устроил тут панихиду. Может, и обойдётся. Ты всё минусы кругом ищешь. А ты пошука?й плюсы.

– Да какие ж там плюсы, Вера? Последнюю тачку в гараже раздолбает – и чего делать будем?

– Обещали газельку новую.

– Ага. Раскрывай карман шире. Масками толком обеспечить не могут. А тебе газельку. Я, Вера, ума не приложу, что без машины мы делать будем.

– Сидеть на попе ровно, Костя. За оклад. А то, что едем так долго, вина не наша. А смена пролетит – не заметишь. Ну не плюс разве? Как там у вас в армии говорили? Солдат, чего-то там, типа фигнёй страдает…

– Солдат спит – служба идёт, – улыбнувшись, сказал Костик.

– Вот-вот. Чем тебе не плюс?

– Под машину, Вера, не ты ляжешь. Хоть за оклад, хоть не за оклад. Руки у меня уже как у гоблина. Жена фырчит, когда я её ночью приласкать пытаюсь. Мне теперь что фильтр масляный, что её… ну, с