Сорочье гнездо

Ольга Пустошинская

Тысяча восемьсот девяносто первый год. На губернию, где живёт одиннадцатилетний Прошка, обрушивается голод. Прошка теряет сестру и родителей. Где-то в N-ской губернии живёт его дядя Савелий, и Прошка одержим желанием разыскать его. Он уходит из приюта и отправляется на поиски родни. Но вот беда: адреса Прошка не помнит. То ли в Петровке живёт дядя, то ли в Покровке, то ли в Николаевке. Прошка нищенствует и однажды забредает на заимку, про которую говорят – плохое место. Он кружит по лесу и никак не может вырваться с этой странной заимки.

Ольга Пустошинская

Сорочье гнездо

Глава 1

Рубаха у Прошки – заплатка на заплатке, но чистая, он сам стирал её с песочком у реки и сушил на горячем солнце. И штаны не лучше: короткие, латаные-перелатаные. Босые Прошкины ноги покрылись саднящими цыпками; сивые, давно нестриженные волосы торчали космами, лицо было бледным и худым. Через плечо висела холщовая сумка, в которую Прошка складывал подаяние. Он брёл, опираясь на палку, она требовалась, чтобы отгонять собак.

Собак Прошка не любил и боялся. Они преследовали его в каждой деревне. Стоило одной шавке забрехать, как откуда ни возьмись прибегали ещё десять, набрасывались с остервенелым лаем. Если бы не крепкая палка, разорвали бы Прошку на куски.

Когда-то давно, полгода назад, он мог считать себя самым счастливым парнишкой во всём селе, это Прошка понял только сейчас. И мамка и тятька у него были живы-здоровы, на полу возилась с тряпичными куклами сестрёнка; на столе исходили густым паром щи со сметаной и жирная каша в большой плошке. Под лавкой стояла пара крепких башмаков. И подумать Прошка не мог, что всё куда-то денется.

За лето не выпало ни капли дождя, посевы в полях погибли, и начался голод. Село стало тихим и хмурым: не бегала по улицам ребятня, не брехали цепные кобели, пропали голуби.

Довелось Прошке пробовать и лепёшки из лебеды, и хлеб пополам с соломой. Кое-кто из посёлка уехал по чугунке в сытые губернии, билеты для голодающих были бесплатными. Думали податься в чужие края и Прошкины родители, да мамка пожалела корову, не знала, что та околеет от бескормицы.

Первой померла сестрёнка. Прошка заметил, что маленькие от голодухи мрут первыми. Мать с отцом ушли на тот свет не от голода – от заразы. Постучались как-то в избу странники, пустите, дескать, переночевать.

– Ночуйте, – позволила мамка, – угощать нечем, сами голодаем.

Странники попили воды из ведра и устроились спать на лавке. Утром ушли, а через несколько дней отец с матерью слегли от тифа и больше не встали. Никто в селе этой страшной хворью не болел, стало быть, это странники принесли заразу. Тятька с мамкой лежат в могиле, а Прошка даже не кашлянул, лишь как скелет отощал.

Вскоре наведался к нему краснолицый усатый урядник и сказал, что Прошку заберут в приют. Тот почти не слушал, в голове помутилось от запаха хлеба, настоящего, сытного. В кармане урядника лежал приличный кусок, Прошка почему-то ясно видел его через сукно шинели.

– У тебя родные есть?

– Я знаю только дядю Савелия, отцова брата.

– Адрес какой?

Адреса Прошка не помнил. Батя говорил, что живёт Савелий далеко, в N-ской губернии.

Урядник задумался.

– N-ская губерния большая… В приют тебя определим, а там видно будет. Отыщем дядю – значит, заберёт к себе. Государь наш Александр Александрович сирот не обижает, даёт призор и пропитание…

Прошка потянул носом и сглотнул слюну. Урядник замолчал на полуслове, засуетился, полез в карман.

– Бери, поешь.

Хлеб Прошка умял мгновенно. Успел почувствовать, как твёрдая кисловатая корочка царапнула нёбо.

Известие о приюте он принял с безразличием, даже не спросил, далеко ли ехать. Дорогу Прошка плохо помнил. Телега тряслась, гремела колёсами по замёрзшей грязи, ползли мимо верстовые полосатые столбы.

– Угадай загадку, – повернулся урядник, – нем и глух, а счёт знает. Что это, а?

Прошке не хотелось отвечать, он спрятал нос в воротник тулупа. Два раза они останавливались у трактира погреться чаем – и ехали дальше.

Смутно Прошка представлял, что такое приют. Думал, он похож на церковь с высоченными сводами и купо