Странно и наоборот. Русская таинственная проза первой половины XIX века
Виталий Тимофеевич Бабенко
Alter et idem | Другой и тот же самый
Мистическая… Готическая… Сверхъестественная проза…
Нет, не так! (Почему «не так», читатель узнает из самой книги). Скажем проще: волшебная, загадочная, таинственная проза. Да, это сборник волшебной и таинственной русской прозы первой половины XIX века. «Волшебной» – потому что она написана волшебным русским языком. А «таинственной» – потому что в каждом произведении загадки и тайны, но не на все загадки есть ответы.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Виталий Бабенко
Странно и наоборот. Русская таинственная проза первой половины XIX века
Серия Alter et idem /Другой и тот же самый/основана в 2014 году
В оформлении книги использована фотография Виталия Бабенко
Виталий Бабенко
Странно и наоборот. Русская таинственная проза первой половины XIX века. – М. Бослен, 2016. – с. 320
© В.Т.Бабенко, предисловие, составление и комментарии, 2016
© Анатолий Гусев, дизайн, 2016
© Яна Кутьина, Андрей Белоногов, шрифтовая гарнитура Chetwerg, 2014
© ООО «БОСЛЕН», издание на русском языке, оформление, 2016
«– …Где же вы учились языку человеческому? – Почти нигде. Я раз как-то подслушал, как проезжавший мимо извозчик бранил лошадей; эту фразу я взял за основание, составил себе систему, а остальное дополнило воображение… и вышло очень хорошо…»
Евгений Гребёнка
Путевые записки зайца
«Цена за вход весьма умеренная: с дам и мужчин не берем ни копейки, дети платят половину».
Осип Сенковский
Превращение голов в книги и книг в головы
«Главная трудность жизни, поверьте, происходит единственно оттого, что люди одеваются не в свои платья».
Осип Сенковский
Превращение голов в книги и книг в головы
Виталий Бабенко
«Отсутствие всяких правил, но не всякого искусства…»
Предисловие с восемью заплатками
Почему с заплатками?
А почему бы и нет? Есть предисловие, довольно небольшое, но с прорехами, вот на этих прорехах и заплатки – разного размера.
И потом, Фаддею Булгарину можно написать рассказ в семи лоскутках? Можно. А мне предисловие с восемью заплатками – нельзя? Не согласен. Мне тоже можно. Тем более что заплатки весьма важные.
Но сначала не о заплатках, а об удовольствии. О том удовольствии, которое доставляет мне книжная серия «Alter et idem. Другой и тот же самый».
Замечательное название!
Совершенно не важно, что этому выражению – alter et idem – уже больше 23 веков (оно встречается еще у Аристотеля в «Никомаховой этике» – конечно, на древнегреческом, и там речь идет о друге: мол, друг – второе «я» человека, «другая» личность, но тем не менее «та же самая»).
И совершенно не важно, что это же выражение очень любил Цицерон, он употреблял его в разных трактатах («О дружбе», «О пределах блага и зла») и даже в письме Гаю Юлию Цезарю (апрель 54 года до н. э.): «…я убежден, что ты – мое второе “я” [alter idem]».
Как не важно и то, что выражение чаще встречается в форме alter idem, без союза «и», то есть «второй тот же». В таком виде оно встречается и в произведениях русской классики – например, в романе Александра Константиновича Шеллера-Михайлова «Жизнь Шупова, его родных и знакомых».
Все это я написал не для того, чтобы похвастаться какими-то своими необыкновенными познаниями (не такими уж и необыкновенными!), а с той только целью, чтобы подчеркнуть: союз «и» (латинское et) – вот что важно в этом выражении.
Именно: «другой и тот же самый».
Хороший друг (о котором чаще всего и толкуют греческие и римские классики) – это действительно ты сам, «тот же самый», и при этом, конечно, «другой».
И хороший писатель, которого читал с детства, может оказаться «тем же самым» писателем и «немного другим», если вдруг публикуются такие произведения, о которых раньше мало кто знал.
И хороший серьезный поэт, вдруг поворачивающийся к нам шутовской, комической стороной своего творчества, – он опять-таки «тот же самый» и «другой».
Но зачем вести речь только о друзьях, писателях, поэтах, то есть о людях? Ведь известное произведение тоже может предстать перед нами
ЛитРес