Левиафан: Дракон, что пожирает мир

Елена Артюшкина

Тринадцатилетняя Эрика живет внутри Ковчега, в самом безопасном и благополучном Городе на планете, где достаточно желания, чтобы материализовать почти любую вещь.

Ей говорили, что давным-давно была война, и на землю обрушились сотни алых звезд, превратив плодородные пашни в пустыни, а воду и воздух в яд, что нынче снаружи живут одни лишь кровожадные твари.

Но однажды извне, из мертвого мира, где не должно быть людей, на Ковчег проникает мальчик по имени Сайка.

Елена Артюшкина

Левиафан: Дракон, что пожирает мир

1. Девочка, которой тесно в Городе

Эрике всегда было тесно.

Ей было тесно в школе, когда наставница Людмила Евгеньевна осекала нетерпеливым «потом-потом» любые вопросы, выходившие за рамки урока, и частенько забывала об обещанных ответах. Девочке было тесно на практических занятиях по использованию энергии виты: какой интерес повторять одни и те же формулы, следовать затасканным до последнего атома лекалам, если Поле Чудес позволяет материализовывать почти все, что вздумается!

А теперь Эрике стало тесно в Городе.

– Давай вернемся! – канючил за спиной Пай-Пай, пока девочка, прикусив от напряжения губу, уткнулась носом в расстеленный на пыльном полу план, ища при тусклом свете стен нужный поворот.

План она стащила из Архива, даже не потрудившись снять копию: все равно никто, кроме Хранителя, не ходил внутрь окружавшего Город защитного барьера, а Хранитель и так прекрасно ориентировался в любой части Ковчега.

– Если взрослые узнают, нас наверняка накажут.

Спрятав бумаги за пазуху, Эрика отстранила приятеля и двинулась вправо по коридору, пока не обнаружила около пола закрытый люком лаз.

– Помоги мне.

Пай-Пай, насупившись, топтался на месте. Тогда девочка сама взялась за кольцо, уперлась ногами в стену, потянула. Запор скрипнул, провернулся неожиданно легко, и Эрика опрокинулась на спину. Тут же вскочила, потирая ушибленную ягодицу, заглянула внутрь.

За лазом обнаружился технический колодец. Девочка поправила налобную повязку, не дававшую коротким черным волосам лезть в глаза, подпрыгнула, хватаясь за нижнюю перекладину. Узкобедрая, с едва наметившейся грудью, она карабкалась по лестнице с обезьяньим проворством.

Спустя минуту снизу послышалось натужное пыхтение Пай-Пая: пухлому мальчишке подъем давался намного труднее. Эрика с усмешкой отметила, что тот излишне расслабился, привык к Полю Чудес, окутывавшему Город. В защитном барьере вита тоже была: текла концентрированным энергетическим потоком внутри стен, и трогать ее в таком, чистом, виде дети опасались – о левитации приходилось только мечтать.

Пай-Пай вскрикнул. Гулко лязгнуло. Эхо подхватило звук, множась, заметалось в тесном пространстве колодца. Эрика обернулась, убеждаясь, что с приятелем все в порядке. Но едва друг, пунцовый до кончиков ушей, догнал ее, полезла выше, не сказав ни слова.

Следующий час прошел в молчании. Сначала силы отнимала лестница. Как выбрались, Пай-Пай сопел на весь этаж и никак не мог отдышаться. Потом он дулся. Обиженный мальчишка выглядел до того потешно, что Эрика не удержалась и принялась насвистывать сочиненный ею мотивчик:

Птичка крылышками мах-мах,

Птичка хвостиком чуг-чуг.

Кто зарядкой не пренебрегал,

Тот всегда бодр и весел, мой друг.

– Вот расскажу всё твоим родителям! – пробурчал Пай-Пай. – И они тебе сладкосновку дадут, как старику Романычу, когда он впадает в маразм и начинает буянить. Может, хоть так успокоишься!

– Если страшно, уходи!

– А кто тебя защищать будет, чтобы твари не сожрали? – храбрился Пай-Пай: близость внешнего, захваченного смертью мира мальчишку явно пугала, но не так, как мысль возвращаться одному по бесконечным коридорам барьера.

– Они давным-давно вымерли! – возразила Эрика, но уверенности в ее голосе не было.

Последняя серьезная атака на Ковчег случилась пятнадцать лет назад, за два года до ее рождения. По словам взрослых, бывали дни, когда хищные твари налетали безостановочно, и Ковчег содрогался так, будто собирался развалиться. Но, благодарение Хранителю, все же оказался им не по зубам.

– Заткнись или вали! – быстро взял