Век высоких скоростей

Лидия Евгеньевна Короткова

В сборник вошли стихи разных лет о современности и современниках, о любви и о войне, о внутреннем мире человека и о том, что остаётся в памяти навсегда.

Главная тема-влияние города на умы и характеры людей.

Лидия Короткова

Век высоких скоростей

НЕПРИМЕТНЫЕ ДЛЯ ГЛАЗА

АЛМАЗЫ

***

Невзначай, как струна от смычка,

оживлённая прикосновеньем,

задрожала, стряхнула века,

зазвучала – и в то же мгновенье

заарканила сердце строка

незнакомого стихотворенья.

Так случается: издалека

дуновеньем сердечных созвучий

западёт в тебя чья-то строка –

и живительный импульс получен –

как желанная влага из тучи,

как младенцем глоток молока.

***

Грядущими метелями пугает

последний перед заморозком дождь.

По слякоти куда-то там шагая,

навстречу осени,

ссутулившись, идёшь.

И смотришь под ноги

рассеянно и тупо,

прохладой мелкой мороси дыша.

Промокший тротуар,

зонта продрогший купол,

ненастный день, мятежная душа.

В согласье с осенью

и хмарь на небосводе,

и под ногами волглые листы.

Как лишние отвергнутыми бродят

не по погоде светлые мечты.

***

Жизнь – в ладонях кристалл ледяной –

промелькнуло в сознании где-то,

и мгновенно со скоростью света

эта мысль распрощалась со мной.

День за днём в безвозвратность бежит

всё быстрее, быстрее, быстрее…

и сама же дыханием грею

тот кристалл, что в ладонях лежит.

День за днём от живого тепла

разрушаются хрупкие грани,

и однажды кристалла не станет,

потому, что в ладони взяла.

Не хочу! Не хочу! Не хочу!

Обращаюсь со льдом осторожно,

всё же капельки чувствую кожей –

каждой капле секундой плачу.

Нежеланные мысли гоню,

отвлекаюсь, и всё же, и всё же

изменить ничего невозможно –

сами тянутся руки к огню.

***

Синеватый свет из окна

поселил в душе непокой.

Вечер, сумерки, тишина,

карандаш, блокнот под рукой.

В черноте неведомо откуда

метеоров яркие штрихи…

Ничего загадывать не буду.

Ночь, новорождённые стихи –

ни о чём, кому какое дело,

что пыталась разглядеть в ночи.

Щурится луна осоловело,

утро, фар неяркие лучи,

кофе, душ…

В устойчивости зыбкой –

толкотня, троллейбус, дребедень…

Вежливость, приветливость улыбки –

это день, рабочий людный день.

***

Уж невезучая, так невезучая,

видимо, сбились весы у Небес:

ладно, орбита неверно закручена,

но и у счастья большой недовес.

Недоотвешено – недополучено,

а ведь безропотно стану потом

слабой травинкою, капелькой в туче

или на ветке дрожащим листом.

Боже, прости за крамольные речи,

но не на самом счастливом пути

дай напитаться теплом человечьим,

после хоть в камень меня обрати.

О хорошем

Я придирчиво смотрела на прошлое,

я с фонариком искала хорошее,

от обиды разглядела не сразу

неприметные для глаза алмазы.

Осыпается невзрачное крошево,

проявляются алмазы-горошины,

пусть горошина и невелика,

на дорожке набралось полмешка!

Сколько ж раз мне довелось наклониться!

Ломит плечи и болит поясница,

но прозрению внезапному рада:

присмотреться повнимательней надо.

***

Смирилась, дышится легко:

пейзаж дописывает осень.

И вдруг на холст судьбы наносит

любовь уверенным мазком.

И погружаюсь в маяту,

не замечаю листопада –

люблю и рядом пустоту

не удостаиваю взгляда.

Ещё б чуть-чуть – и расцвела

в преддверии зимы суровой,

но осень для мазка второго

с палитры краски не взяла.

***

Атрофирован ген везения,

так и живу.

Невезучая, по течению

тихо плыву,

на мимозу весной похожа я,

тронь – и свернусь.

Ненадёжно под тонкой кожею

спрятана грусть.

Атрофирован ген везения –

плохи дела.

И амура стрела весенняя

мимо прошла.

Изнуряю себя вопросами,

глупая, жду,

и в последний вагон с откоса я

не попаду.

Атрофирован ген везения,

нужный такой,

пред иконою – на колени я,

слёзы рекой.

Довелось уродиться гордою –

гордой умру –

в иссушающем душу городе,

не на яру.

Атрофирован ген везения,

ген перемен.

Атрофирован, вне сомнения,

не для гения главный ген.

***

Барабанит по зонтам дождь,

по стеклу и по крестам рам,

просветления в душе ждёшь

и уже не первый день – в хлам.

Истязает тишиной дом,

надоедливой тоски гнёт.

Доп