«ВЕЧЕРНЯЯ СВЕЖЕСТЬ СПУСКАЕТСЯ С ГОР…»

Вечерняя свежесть спускается с гор.

Мерцают подкрылки причудливых штор.

Какой-то томительный час, но

Ты встала, как будто бы и не спала,

Свечу здесь зажгла и глядишь в зеркала,

Не зная, насколько прекрасна.

Ты горечь внутри, ты свобода вовне,

Лиловые шрамы на белой спине,

Японские чёрные знаки.

Ты вышла из гладких холодных палат.

Ты любишь эротику и шоколад.

И вовсе – неправда – не зла ты,

Хоть носишь под платьем старинный кинжал.

Любой бы, наверное, принадлежал

Тебе без сомнений, не споря,

Но мир к перемене ролей не привык.

Смежаешь страницы зевающих книг.

Идёшь к неспокойному морю.

Оно шелестит и ложится к ногам.

Ты знаешь секрет мастеров амальгам.

Всё держишь конфету во рту ты…

А без разговоров ты будешь скучать.

Прозрачная радость ушла под печать

Из сплава металлов и ртути.

Подземные твари выходят из нор.

Никто не целует в нечёткий пробор,

Не скажет «Моя Королева».

И властная плоть равнодушно-сыта,

И гаснет свеча, и лежит темнота

Повсюду – и справа, и слева…

    (27—28.08.2014)

«СТРАСТЬ – ХРУПКАЯ, КАК ДОРОГОЙ СЕРВИЗ…»

Страсть – хрупкая, как дорогой сервиз.

Пусть часто наши мнения расхожи,

Но заставляют обрываться вниз

Прекрасная фарфоровая кожа,

Влекущие кофейные глаза

И тронутые сладким блеском губы

(Мне даже жаль тот образ истязать —

Сравнения всегда выходят грубо) —

Сердца поэтов. Ветер кораблю.

А мы цепями ржавыми скрежещем.

Я жадно и порывисто люблю,

Ведь так порой случается у женщин.

Но выбираю лёгкий внешний путь —

Стезя Души была бы непростая.

И утешаюсь тем, что кто-нибудь

Который год мои стихи читает,

Скрываясь маской ложного стыда.

Меня пугают давящие стены,

Но я бываю счастлива, когда

Пишу, опять сильна и вдохновенна,

Владея всем – поток многоголос.

Приятно быть свободным и крылатым.

Плесни волной каштановых волос

И драгоценным тонким ароматом.

Сон – это ключ, не вымысел и бред.

Не уловить движений гибких, лисьих,

Не сохранить нечаянный портрет

Средь синевы и жёлто-красных листьев,

Не исцелить болезненной души,

Вкусившей беспечального порока.

Течёт строка, у ног лежит дорога.

Терпи, поэт: любуйся и пиши…

    (28.08.2014)

«СНЫ МОИ ЧАСТО БРЕДОВЫ НА ТРЕТЬ…»

Сны мои часто бредовы на треть.

Трудно пытаться заглядывать впредь.

Как справедливо указывал Фрейд,

В них мы желаниям вторим.

Путь мой надмирен, поскольку высок.

Слабо целую в горячий висок,

Вместе с тобою сажусь на песок

Рядом с колеблемым морем.

Может, ищу перспективы иной?

Но и в любви, откровенно-земной,

Нет ничего, что бы не было мной, —

Страсть меня не обогрела б.

Чувствуешь, каждый спасается сам?

Я прикасаюсь к твоим волосам.

Жук осторожно ползёт по часам

Против движения стрелок.

Вечная жизнь, торжество естества.

Из-под земли прорастает трава.

Я заношу золотые слова

В книгу юродств и пророчеств.

Замкнутый круг испытаний и мук.

Вдруг залюбуюсь сплетением рук

(И расплетением тоже, мой друг) —

Мы не похожи на прочих.

О, пусть тебя не терзает вина.

Видишь, над городом всходит луна.

Я на морском берегу не одна.

Если бы не было казни.

Если бы вместо рубина – сапфир,

Если бы новый причудливый мир.

Я подаю тебе плед (вечер сыр),

Плод моих странных фантазий…

    (29.08.2014)

«МЫ СЯДЕМ ЗА СТОЛИК, ДРУГ С ДРУГОМ НАПРОТИВ…»

Мы сядем за столик, друг с другом напротив.

Посмотришь в окно на пленительный вид,

А я закажу себе чашечку кофе

И влажный от крема бисквит.

Не правда ли, трудно в себе разобраться —

Со мной, впечатлительной и молодой?

Запомню сплетённые тонкие пальцы

И птицу над тёмной водой.

Зачем восхищаться стихами моими,

Прохладными струями медленных строк?

Гроза собирается в Ершалаиме,

Где царствует страшный порок.

Мне нечем, увы, защитить твою душу.

Ты просишь оставить хотя бы тетрадь,

Но я отнимаю её, потому что

Тебе всё равно выбирать.

Никто на земле совершенно не связан,

Хотя иногда направляем судьбой.

Желая избегнут