Наследник

Алексей Филиппов

Конец девятнадцатого века. Ранним зимним утром на реке у проруби нашли труп. Началось следствие.... Во-первых, стали искать магазин, продают модные сапоги. Нашлась лавка, а оттуда след потянулся к притону карточных шулеров…

Алексей Филиппов

Наследник

Нашёл его дьячок храма Николы Явленного Никиша. Никиша пошёл утром ещё затемно к проруби за водой, а он там и лежит. Испугался дьячок, бросил ушат возле проруби и к будочнику помчал, а уж тот распорядился – как всё и положено. Скоро к проруби прибежал недавно поставленный квартальный надзиратель Зыков Исидор Ильич. Исидор Ильич человек ещё молодой, но уже достаточно известный в округе. О былых военных подвигах штабс-капитана Зыкова так писал в одном модном журнале его сослуживец.

« Подобен Марсу он.

В бою смелей Ахилла,

Врагам Отечества нанёс урон

И побеждала их его отваги сила!»

И именно после этого на балу у княгини Оболенской дамы устроили Исидору Ильичу овацию. С этого известность его и началась. К тому же, герой был ранен картечью в баталии при Ошакане, а потому слегка прихрамывал, что вызывало ещё большее к нему уважение. И, скорее всего, именно из-за этого уважения в квартале Зыкова было всё спокойно и тихо, а тут, вдруг, в день Рождества Христова…

На снегу лежал стриженный под гребёнку бритый лет двадцати пяти молодой человек в фиолетовом фраке, в жилете из белоснежной ткани «пике», плотно облегающим уже мертвое тело, в панталонах цвета топлёного молока и в жёлтых полусапожках «Блюхер». И что самое ужасное – модный наряд был изрядно порван и изуродован множеством кровавых пятен. По всем приметам – молодого человека при жизни долго пытали.

Когда зазвонили колокола и люди стали выходить из храмов после утренней молитвы, к месту происшествия приехал и следственный пристав Смольницкий.

– Ну, чего тут у вас? – спросил пристав, подкатив на легких санках прямо к толпе, окружившей покойника.

– Некий неизвестный молодой человек, – кивнул в сторону покойного Зыков. – Никто его пока не опознал… Погубили страдальца, по всей видимости, не здесь – ран на теле много, а вот крови на снегу не видно. Мёртвым его сюда бросили.

– Следы злодеев нашли? – Смольницкий нагнулся, чтобы получше рассмотреть убитого.

– Какие следы, – вздохнул квартальный надзиратель, – пока я прибежал, так тут уж любопытные натоптали немерено.

– Ваше благородие, – тронул надзирателя за рукав Никиша, – когда я пришёл за водой-то, то в первую голову следы босых ног здесь узрел.

– Босых? – переспросил дьячка пристав. – В такой-то мороз? А ты, братец, сегодня поутру не согрешил вина хмельного питиём непотребным?

– Господь с тобой, ваше благородие, – захлопал белёсыми ресницами Никиша и стал креститься. – Как можно непотребство такое до молитвы утренней? А следы босые – вон они: здесь один, вон там ещё один не затоптали…

– И правду следы босых ног, – удивлённо хмыкнул Смольницкий. – Любопытно…

– Это, поди, Семёна Митрича следы, – подал голос будочник Нечаев. – Это только он по утрам без сапог умываться ходит. И летом ходит, и зимой…

– Что за Семён Митрич? – пристав быстро перевёл взгляд со следов на будочника. – Уж, не тот ли самый?

– Точно так, юродивый! – вытянулся в струнку Нечаев. – На подворье купца Чамова обитает!

– Быстро допросить, – велел Смольницкий Зыкову. – Допросите и ко мне приходите. Надо нам с этим делом поскорее разобраться. Негоже, когда в праздник да вот так… Завтра непременно придётся отвечать…

Покойника положили на сани и отправили в холодную часовню при Сретенской обители. Сыщики же без промедления принялись за дело. К купцу Чамову Зыков пошёл в сопровождении будочника Нечаева, а следом, шагах в десяти, шествовала небольшая толпа любопытных. По мере приближения к купеческому дому толпа это становилась всё больше и больше. А уж возле ворот Чамова, назвать ту толпу небольшой язык ни у кого не поворачивался.

Дворовый человек Чамовых поначалу не хотел пускать незванных гостей, но, узрев возле носа огромный кулак Нечаева, быстро одумался, стал послушным и повёл всех в кухню, где за печкой обитал Семён Митрич. Толпу на купеческий двор не пустили.

М