Остров
Алексей Николаевич Загуляев
Оказавшись будто бы в сказке после знакомства с Венечкой, Эля в одно прекрасное утро просыпается на необитаемом острове и в конце концов понимает, что сказка закончилась и теперь ей предстоит побороться просто за своё физическое выживание.
Алексей Загуляев
Остров
В психологии существует пять стадий принятия неизбежного: отрицание, торг, гнев, депрессия и принятие.
День первый. Пора, красавица, проснись
Эля открыла глаза.
Кисея по?лога мелко содрогалась от лёгкого ветерка, будто трепетала в благоговейном восторге перед очнувшейся ото сна принцессы. Наверное, Венечка не закрыл с вечера окно. Но ветерок был приятным, прохладным ровно настолько, чтобы почувствовать, что сон закончился и начинается новый день. Эля потянулась, чувствуя, как кровь начинает ускоряться по венам. В висках запульсировало, в голове слегка зашумело. Выпили вчера совсем чуть-чуть, чтобы не смазалось впечатление от предстоявшей ночи. А ночь-то получилась что надо! Первая брачная. Не то чтобы до этого не было между ними чего-то подобного, – просто, как ни крути, а статус ночи всё равно являлся особенным. В мыслях до сих пор крутились страстные воспоминания и образы, и Эле захотелось всё это повторить. Прямо сейчас, не откладывая и не позволяя страсти улечься.
Огромная кровать под золотистым балдахином могла бы вместить пятерых. Эля пошарила слева от себя рукой в надежде найти плечо или грудь Венечки, но ощутила только прохладу атласной простыни. Она повернула голову. Любимого рядом не оказалось. Только помятая подушка сохраняла ещё ямку в том месте, где была его голова. Эля улыбнулась, переместилась на другую половину кровати и всем лицом прижалась к подушке. От неё терпко пахло супругом. Но где же он? С улицы не доносилось никаких звуков, вода в ду?ше не шумела, и с кухни не тянуло ни ароматом кофе, ни запахом слегка подгоревших тостов. Жаль. А так хотелось продолжения… Теперь уже не получится, даже если Венечка с подносом в руках, заваленным клубникой и гроздьями винограда, войдёт в спальню.
Эля уселась в постели, нащупала ногами мохнатые тапки, с трудом обулась и подошла к окну. Погода, как и вчера, стояла чудесная. Сверкающую на солнце гладь огромного озера, берегов которого из окна не было видно, зигзагами бороздила лёгкая рябь. Метрах в пятидесяти от берега плавали чайки, похожие на белые поплавки. Недлинный деревянный пирс оказался пуст, хотя вчера в полдень они с Венечкой пришвартовали там моторную лодку. А вот это, однако, странно… Куда делась лодка? Элю на секунду обдало неестественно холодным порывом ветра. Чайки на озере встрепенулись, взмыли в воздух и заголосили, разлетевшись в разные стороны. Над тем же самым местом зависла только одна.
Эля наскоро оделась, переобулась в кроссовки и выбежала на улицу.
– Веня! – крикнула она и вслушалась.
В ответ не послышалось ни движения, ни голоса мужа.
– Веня, – уже чуть тише сказала Эля. – Это не смешно, Венечка. Где ты? Ну хватит меня пугать. Я испугалась. Сдаюсь.
Но никто, казалось, не слышал её. Даже окружающие предметы как бы не обращали на неё внимания, продолжая безучастно стоять, лежать и просто валяться: пенёк с воткнутым в него топором, ржавый мангал, которым, судя по всему, давно уже никто не пользовался, и такие же ржавые грабли, прислонённые к перилам веранды.
Эле захотелось выругаться, обозвать супруга самыми обидными словами, но она сдержалась, чувствуя, как сжимается от нехорошего предчувствия её грудь. Неужели уехал? Лодки нет. Пришвартовать её больше негде, кроме как у этого пирса. Очевидно же, что уехал. Но куда? Зачем? Почему не предупредил? Если что-то случилось, то обязательно должен был предупредить. А если это всё-таки шутка, то Веня не в своём уме, потому что даже в шутках необходимо знать меру. А здесь мерой явно никак не пахло.
Эля снова вернулась в дом. Прошлась по всем комнатам. Да что там ходить-то? Спальня, кухня, душевая, туалет и крохотная каминная, в которой даже камин оказался ненастоящим, а просто электронной иллюзией. Разумеется, Венечку она там тоже не нашла.
Она бросилась в спальню, нашла на тумбочке телефон и х