Д. С. Гавриленко, автопортрет

ОТ АВТОРА

Семнадцатилетним студентом Суражского педагогического училища я отправил почтой свои стихи в Москву известному поэту, литературоведу, профессору Литинститута имени М. Горького Льву Озерову. У меня почти не было надежды на отклик маститого писателя. И тем не менее ответ не заставил себя ожидать. Не просто письмо, а крепкая серая книжечка с избранной лирикой и дарственной надписью под портретом: «Дмитрию Гавриленко на добрую память от автора». Размашистая, округлая подпись сделана синим стержнем шариковой ручки. У меня же сохранилось впечатление, что поэт подписался по старинке, гусиным пером. Быстро выведенные буквы как будто представились живым ощущением связи с неувядающим, цветущим садом русской классики. Строгих её традиций я старался придерживаться и в собственном творчестве, которое сполна отразило не только личные, но и общественные потрясения, переполошившие всех.

Л И Р И К А

ВОРОБЬИНАЯ СТАЯ

На январском снегу

Воробьиная стая

Неостывший навоз

Торопливо клюёт.

Скрипнет жалобно снег —

То команда простая:

Упорхнуть,

Иней с веток

Стряхнуть

И растаять,

Где бесстрашный мороз

В резком ветре живёт.

    1972

БЛАГОДАРНОСТЬ

Дебрянскому лесу спасибо

За воздух

И дух этих брёвен:

Когда-то деревьев красивых —

Цветущих осинок болтливых,

Растущих дубков несуровых.

Немного в старинном краю

Соседей донельзя знакомых.

Шумят они песню за домом,

Я с детства её узнаю.

Но эти, что стали избой,

От стуж охраняли и вьюги,

Меня заслоняя собой, —

Навечно надёжные други!

В глуши беспечальной росли вы,

де климат простой да здоровый.

Дебрянскому лесу спасибо

За воздух

И дух этих брёвен.

    1973

ПРОСТОТА

Я увидел: вовсе не красивы

У неё лицо, походка, стать.

Волосы свисают, как у ивы,

Спутались – попробуй расчесать.

А ещё, похожая на встряску,

Простота её в любые дни

Граблями ныряет, ловит ряску

В тинистой речушке для свиньи.

    1974

ДЕТСТВО

Вечереет. Прохладно за дверцей,

А в кабине – тепло и уют,

Запах сена приятен для сердца,

Струны сердца здесь песню поют.

Лес, шатаясь шумней и быстрее,

В кузов лапу протянет сухую

И бросает метёлки пырея

То в одну колею, то в другую.

Как живые, деревья, и в прятки

Разыгрались в древесной мечте,

Наступая друг другу на пятки

В надвигающейся темноте.

А когда мы в деревню приедем,

Я, свернувшись в машине как прут,

Засыпаю… И снится, что следом

Сосны наши потери несут.

    1974

СОСУЛЬКИ

Нежданно вспотели

Сосульки на ели.

Слепые, горячие

Солнышки плачут!

Ни поздно, ни рано,

И мы подождём,

Когда они станут

Весёлым дождём.

    1974

ВЕСЕННИЙ ДОЖДЬ

Высокий дождь прошёл селом

Да за околицей по ямам,

И снова солнце расцвело,

И одуванчик засветил упрямо.

Весенний дождь не плачет, а поёт.

Он улыбается сквозь грозы

И отправляется в полёт

В тот мир, куда растут берёзы.

    1974

ДЕРЕВЬЯ В ГОРОДЕ

Здесь не слышно щебета и гвалта.

Шорох шин прервётся на минуту —

Ветви шелестят, к земле пригнуты:

Благодарность вечному приюту,

Благодарность прочному асфальту.

Но и эти ветви как свирели!

И природе кажется самой:

Из лесу деревья прилетели

И вот-вот отправятся домой.

    1975

* * *

Ботва сгорела и листва,

Пошли дожди по бездорожью,

И паутины неспроста

Волнуются последней дрожью.

Блестит на окнах пластилин,

Блестят антенны и деревья,

И за собою птичий клин

Зовёт усталую деревню.

    1975

У ПОГИБШЕЙ ДОРОГИ

Я стою у погибшей дороги.

На колдобинах жёлтых и серых

Нет машинных следов – только ноги

Человека и зверя.

Шелестят на обочине вязкой

Три берёзы, а рядом – могилки.

Спят кресты в рушниковых повязках

Да пустые бутылки.

И не верится без колебаний,

Как смогли незаметно исчезнуть

Все дома, и антенны, и бани?!

Словно канули в бездну…

    1975

ЧЕРЁМУХА

За околицей

Блестит черёмуха,

С рассветом солнечным

Одна у омута.

И пусть в волнах она

Вся чёрной кажется —

Соцветья белые

В узо