Душа и всякое такое

Наедине с душой. Этюд

Однако, ветрено. Но это не причина,

Чтоб отказаться выйти подышать.

Иду, пинаю…

Слышу вдруг: «Мужчина,

Не узнаёте? Это я, душа.

Конечно Ваша. Ну а как иначе?

Есть кто-нибудь на улице ещё?

Здесь только я и Вы. А это значит,

Нам с Вами греться под одним плащом.

Тем более, что вариантов нету.

Не Вами и не мной заведено

Бродить на пару вдоль по белу свету.

Мы с Вами это целое одно.

Я это Вы, хотя и бестелесна.

Вы это я в плаще и без зонта.

Из-за меня Вам в кабинете тесно.

Я из-за Вас, как рана без бинта.

И маяться мы, вероятно, будем

До той поры, когда нас разлучат.

Нет, что Вы. Разлучат не люди.

Нас по веленью Свыше разлучат.

И слабо верится в объединенье снова.

Реинкарнация – такая ерунда.

Зато совместно сказанное слово

Нас точно возродит. Вопрос: «Когда?»

Чёрно-белая гармония

Я в комнате из тысячи зеркал

Души нетленной силуэт искал,

Наивно веря в тайну зазеркалья.

Но что нашёл я? Глупости оскал.

Из темноты мне кто-то строил рожи.

Он, как близнец, был на меня похожим.

Шалил, но за черту не заступал.

Смешной, нелепый, ветреный чуть-чуть.

Хотелось его хлопнуть по плечу,

Сказав: «Дружище, выключи балбеса.

Зачем тушить погасшую свечу?»

Вдруг перестав кривляться, он исчез,

Лишив меня и таинств, и чудес.

Он знал, что без него мне не увидеть

Души. Она и Бог, она и бес.

Действительно, а почему?

Я вопрос задаю себе снова и снова:

«Почему о душе у Хайяма ни слова?»

Не поверю, не мог Нишапури не знать,

Что душа всего сущего в мире основа!

Вечер 31-го декабря

По веленью души разжигаю камин.

Отражает картинку хрустальный графин.

Никого кроме нас в полумраке гостиной.

Этот вечер дарован нам Богом самим!

В этот вечер желаю тебе подарить

Те слова, без которых нельзя говорить

О любви и о том, что мне кажется важным.

Без которых нельзя в счастье дверь отворить.

Тебе станет известен мой главный секрет.

И, увидев моими глазами рассвет,

Ты узнаёшь, что это же ты – вдохновенье,

Из которого рифмы черпает поэт.

Для души это таинство словно магнит.

Ощутившего раз постоянно манит

Поднебесье. И можно Пегасом крылатым

Взмыть туда, где поэзию Муза хранит.

К Сапфо

пробы пера…

Позволь и мне, прекрасная Сапфо.

Пока молчит Алкей, вся эта сцена,

Она моя. Я буду говорить

О том, что дорого,

Что сердце мне тревожит.

Я, как и ты, о таинстве любви

Узнал от несравненной Афродиты.

Она явила мне твои черты,

Божественно-прекрасные ланиты.

Я ослеплён твоею красотой

И голосом твоим, что слаще мёда.

Мужчина – раб, ведь женская природа

Нас призывает жертвовать собой.

Сапфо, я верю, стало быть – люблю!

И беззащитен, как новорожденный.

Я, красотой твоею побеждённый,

Лишь о тебе единственной пою.

А ты? Сапфо, ты холодна, как лёд.

Тогда зачем ты молишь Афродиту

Мою гордыню превратить в стихи,

Пасть на колени нынче пред тобою,

И днём и ночью пламенной строфою

Просить тебя принять мою любовь?

Ну что же ты молчишь?

Теперь,

Когда ты получила, что желала,

Уж лучше смерть от твоего кинжала,

Чем равнодушный взгляд. Я снова пред тобой.

Сапфо, прошу, один лишь тёплый взгляд

Без алчности, без хитрости, без злобы.

Прекрасная, так дай же повод, чтобы

Мне вновь поверить в искренность любви.

Чтобы во имя истинного чувства

Боготворить создание небес.

О, женщина! Ты – Бог!

А может бес?

Лунная соната

Мне писать о любви помогает Луна.

И нежна, и всегда романтична она.

Я смотрю на неё и без слов понимаю,

Этот шарм в одночасье лишит меня сна.

Да и разве уснёшь, когда радуга чувств

Будоражит меня целым миром искусств.

Тишина позволяет мечте проявиться,

А Луна интригует молчанием уст.

Очарованный таинством, еле дыша,

Ощущаю, как в небо стремится душа,

Чтобы вновь обрести состояние полёта,

Чтобы вновь целый космос в объятьях держать.

Понимая, Луна улыбается мне.

Знать сюжетом поэмы довольна вполне.

Я в восторге от действа, поскольку случилось