Инкунабула. Первая книга

Женя Онегина

Привезти из приграничной крепости чужую невесту и получить свободу от вассальной клятвы – что может быть проще?

Мстислав Боровский уверен, что с легкостью выполнит приказ вожака. Но на волчью княжну объявлена настоящая охота, и Мстиславу предстоит решить, на чьей стороне его собственный зверь.

Ведь не даром люди говорят, что волк меняет шерсть, а не натуру.

Женя Онегина

Инкунабула. Первая книга

Lupus pilum mutat, non mentem.

Волк меняет шерсть, а не натуру.

Пролог

До полуночи оставались считанные минуты. Почти вся стая, кроме дозорных у ворот, собралась на укромной лесной поляне, в центре которой лежал большой плоский камень.

Полная, идеально круглая луна поднялась над лесом, заливая все вокруг безразличным холодным светом.

У камня босыми ногами на голой земле стояли двое.

Жених в широких портках и свободной рубахе хмуро вглядывался в темноту, словно ожидал от леса подвоха.

Невеста же была удивительно спокойна.

Босая, с распущенными волосами, в простом белом платье с традиционной обережной вышивкой на подоле и вороте, она казалась удивительно хрупкой и сильной одновременно. Упрямо вздернутый подбородок, янтарный огонь во взгляде, прямая спина и расправленные плечи.

Не смиренная невеста, а воин.

Мужчина рядом с ней выглядел слишком… просто.

Не было в нем ни привычного лоска, ни гонора. Только отчаянная злость. И именно она пугала.

Луна тем временем достигла пика, высвечивая на алтарном камне глиняную чашу и стилет. В руках жениха блеснула сталь, в нос ударил соленый запах горячей крови, и стая подхватила чуть испуганный вздох. Еще один взмах клинка, снова нарастающий гул в голове.

Короткая острая боль пронзила запястье.

А потом невеста сорвалась с места и побежала. Стая взревела.

Жених замер, готовый к охоте.

В лунном свете мелькнули белые клыки, толпа расступилась, и он помчался следом.

Прошло не меньше часа, прежде чем в окнах на втором этаже погас свет, и терем ожил. Хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, раздался резкий окрик дядьки Еремея, следом – испуганный ответ коридорного мальчишки. За домом взревел мотор, с пронзительным скрипом нехотя поехали в сторону тяжелые обитые металлом дубовые ворота. Яркий свет прожекторов вспорол высившийся за околицей темный лес, метнулся по границе усадьбы, разгоняя полночную тень, и всего на мгновение высветил крепко сбитую фигуру Еремея Зарайского, появившегося на высоком резном крыльце.

– Тишка, Гришка! Со мной! – рыкнул дядька и, ухватив за шкирку мальчонку лет десяти, почти бегом спустился к ожидавшей его машине. – Остальные, с Гордеем! И увижу, что кто-то на рожон полезет, лично выпорю!

Щенок в его руках тоненько пискнул, и свора ожила, отхлынула, пропуская вожака. Дядька Еремей швырнул пацаненка на заднее сиденье огромного внедорожника, сам забрался в салон следом. Тихон, здоровый и лохматый, затянутый в кожу детина, закрыл за ними дверь и сел за руль. Григорий, его лысую башку я узнал бы даже в кромешной темноте, устроился на пассажирском месте впереди. Ворота качнулись и замерли, внедорожник, взвизгнув тормозами, сорвался с места. За ним почти вплотную выехал второй.

Погасли прожекторы, ворота закрылись с глухим скрипом, и усадьбу поглотила сонная тишина.

Но я, отлично зная, с кем имею дело, просидел в густых зарослях ежевики еще час, не меньше, прежде чем рискнул выбраться из убежища.

Потянул носом воздух, принюхался. Пахло скисшим молоком и тестом. В усадьбе остались только бабы. Все-таки Еремей был слишком самоуверен и при этом любил пустить пыль в глаза, а потому на передачу заложника потащил с собой почти все стаю.

Я осторожно выбрался из колючих зарослей, смахнул с одежды сухие листья и неспешно направился к крыльцу. Дядька ждал меня с задания к завтрашнему полудню, и мне пришлось изрядно постараться, чтобы никому не попасться на глаза раньше времени. К счастью, тетушка меня искренне любила, и я беззастенчиво пользовался ее добротой, а потому безмятежно проспал в ее покоях до ужина, а потом выскользнул в сад, оставив окно приоткрытым.

Я остановился у крыльца, руками, затянутыми в перчатки, ухва