Иван Царевич и серый морг
Янина Олеговна Корбут
Иногда даже мёртвые говорят. И их слышит студент-медик Иван Царёв, устроившись работать в морг в начале двухтысячных. Из-за этого парень неожиданно сталкивается с криминальной стороной жизни Ярославля, где, кажется, девяностые не успели закончиться вовремя.
Он пытается использовать свой дар для участия в проекте профайлеров в университете и ввязывается в расследование вместе с другом Сусликом и новой знакомой Еленой. Все следы ведут их к заброшенной деревне в лесу.
Там орудует кто-то опасный, прикрывающийся «сектой». Чтобы остаться в живых, Ивану нужно вычислить преступника первым. Иногда даже мёртвые говорят. И их слышит студент-медик Иван Царёв, устроившись работать в морг в начале двухтысячных. Из-за этого парень неожиданно сталкивается с криминальной стороной жизни Ярославля, где, кажется, девяностые не успели закончиться вовремя.
Он пытается использовать свой дар для участия в проекте профайлеров в университете и ввязывается в расследование вместе с другом Сусликом и новой знакомой Еленой. Все следы ведут их к заброшенной деревне в лесу.
Там орудует кто-то опасный, прикрывающийся «сектой». Чтобы остаться в живых, Ивану нужно вычислить преступника первым.
Янина Корбут
Иван Царевич и серый морг
© Корбут Я., текст, 2024
© Цветкова К., ил., 2024
© ООО «Феникс», оформление, 2024
Предисловие
В мутной воде у самого берега проплывало корыто. Обыкновенное деревянное корыто, треснувшее сбоку, слегка разбухшее. Всё в нём было бы обыкновенным, если бы не лежавший там человеческий палец…
* * *
В тот день пары в меде закончились до обеда. Заскочив домой перекусить, я отправился на Центральный рынок. В подвале трёхэтажного здания находилась сапожная мастерская, куда меня привело давно данное деду Юре обещание отнести в ремонт его ботинки. В ноябре он всегда вспоминал о зимней обуви и начинал по-деревенски основательно готовиться к холодам. Лично я холода не любил, но конец осени в этом году выдался настолько серым, что скорое наступление зимы совсем не расстраивало.
Получив квитанцию, я вышел на улицу, огляделся и издалека заметил знакомую рожу. Лопатин по кличке Лопата жил со мной в одном дворе. Был он рыжим и вечно каким-то грязным. Хотя ему уже перевалило за двадцать, выглядел подростком-переростком. Его родители нещадно выпивали, и тот с детства выживал как мог. Лопата стрелял у меня сигареты, оттого на улице мы здоровались, перебрасываясь парой слов.
Подойдя ближе, я увидел, что он стоит на углу не просто так. Перед собой он выставил картонную коробку с копошащимися в ней щенками.
– Покупаем! Питбули! – орал он. – Самая модная порода. Перегрызут горло вашим врагам! Лучший охранник – не надо тратиться на сигнализацию.
– Кто ж возьмёт такого волкодава домой, к детям! – бабулька, торгующая рядом вязаными рукавицами и носками, укоризненно покачала головой.
– А ты не каркай, старая. Курить есть, Иван-карман? – по привычке спросил Лопата, пожимая мне руку.
Я полез в карман, нащупал пальцами в пачке две последние сигареты и угостил его. Сам я попробовал курить лет в десять, как все мальчишки девяностых, наверное. Помню, нашёл сигареты у деда: такие, что вырви глаз. В старших классах все курили, чтобы казаться взрослее. А теперь это было просто дурацкой привычкой. Я курил, когда был в компаниях, но легко обходился и без сигарет, если рядом не было провокатора.
– Не знал, что ты собак разводишь.
– Да какое развожу. Это так… – махнул рукой Лопата. – Короче, хорошие люди попросили продать.
Все на нашем районе поговаривали, что Лопата трётся с парнями, контролирующими рынок. Я не знал и не хотел знать, чем они там торгуют, кого прессуют и кто всё это покрывает. Кажется, такие вещи в нашем городе были вполне естественными, но находились как будто за стеклянной перегородкой: занимались этим какие-то особенные маргинальные личности, а себя я считал парнем из хорошей семьи.
От погибших много лет назад родителей мне досталась не только квартира, но и объёмная библиотека, а дед пристрастил меня к чтению. Конечно, я не был прилизанным интеллигентом со скрипочкой под мышкой
ЛитРес