Облака перемен

Андрей Германович Волос

Азбука. Голоса

Однажды в квартире главного героя – писателя раздаётся телефонный звонок: старая знакомая зовёт его на похороны зятя. Преуспевающий бизнесмен скончался внезапно, совсем ничего не оставив молодой жене. Случившееся вызывает в памяти писателя цепочку событий: страстный роман с Лилианой, дочерью умеренно известного советского режиссёра Василия Кондрашова, поездки на их дачу, прогулки, во время которых он помогал Кондрашову подготовиться к написанию мемуаров, и, наконец, внезапная смерть старика. В идиллические отношения писателя и Лилианы вторгается Александр – с виду благополучный предприниматель, но только на первый взгляд… У этой истории – несколько сюжетных линий, в которых есть элементы триллера, и авантюрного романа, и семейной саги. Роман-головоломка, который обманывает читательские ожидания страница за страницей.

«„Облака перемен“ – это такое „Преступление и наказание“, не Достоевский, конечно, но мастерски сшитое полотно, где вместо старухи-процентщицы – бывший режиссёр, которого убивает обман Александра – афериста, лишившего старика и его дочь всех денег. А вместо следователя Порфирия Петровича – писатель, создающий роман» (Мария Бушуева).

Андрей Волос

Облака перемен

Автор благодарит Вячеслава Григорьевича Игнатюка, без самоотверженной помощи которого эта книга не могла бы появиться на свет.

Азбука. Голоса

©?А. Г. Волос, 2025

©?Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025 Издательство Азбука

Пролог

На похоронах редко увидишь что-нибудь новенькое, всё заранее известно, разве что эпилептический припадок, как было на Мишиных с кем-то из Майиных, или тот случай у Веры Сергеевой, когда новоиспечённый вдовец собрался сказать слово о своей безвременно ушедшей: сказал одно, сказал другое, а на третьем упал, и через четыре дня беднягу самого выносили.

Поэтому и хорошо, что дело шло самым привычным образом. Выбивалась разве что Ленина фата: даже когда уже расселись и стали наливать и накладывать, тёмное облако по-прежнему смазывало черты её осунувшегося лица и словно добавляло застолью полумрака.

Лена с самого утра была в ней. Когда я подошёл к моргу, она стояла, держа Марину под руку. Эта её фата меня удивила, но я не подал виду, произнёс положенное и отошёл в сторонку.

Я ожидал увидеть собрание позначительней: пышные букеты, венки в размер самолётного люка, чёрные приземистые машины с вышколенными водителями – всякое такое, что больше подходило бы к Лениному статусу, о котором говорила Марина.

Но собравшиеся ни числом, ни качеством не оправдывали ожиданий. Наверное, мы поместились бы и в «газель», во всяком случае, пазик оказался далеко не полон.

Марина переговаривалась с приятельницей на соседней лавке, Лена молча сидела рядом, и в ней было что-то от нахохлившейся чернопёрой птицы.

При выезде на кольцевую машина ритуальных услуг попала в пробку. (Слово «катафалк» лично для меня навеки сцеплено с лафетом, я его инстинктивно избегаю.) Мощные рывки предварялись грозным хрюканьем в коробке передач. Гроб скрипел, слегка елозя по стальным полозьям. Солнце жарило сквозь окна, в проёмы сдвинутых створок несло не столько прохладой, сколько гарью.

Но скоро выбрались, покатили веселее и минут через сорок въехали под ажурную металлическую арку, поверху украшенную серебряным полукругом с чёрными буквами топонима.

Снаружи было по-летнему хорошо: солнце, тёплый ветер. Такое случается в середине апреля: вчера ещё снежило, сегодня кто-то уже в шортах, завтра опять белые мухи полетят. Почки ещё и не думали разворачиваться, деревья сухо подрагивали чёрными ветвями, лишь несколько ближних к конторе берёз подёрнуло зеленью, как в середине лета подёргивает ряской воду в пруду.

Пока гурьбой шагали за каталкой, он, этот северо-западный, поначалу такой ласковый и тёплый, успел надоесть. Налетал будь здоров: умеренный, порывами, пожалуй что, и до сильного.

На полпути с крышки домовины сдуло несколько гвоздик (хоронили в закрытом), я подобрал, но не знал, можно ли положить обратно, так потом и нёс в руке эти четыре бледно-розовых цветка.

Ветер не унимался;