Сколько волка ни корми

Карина Сергеевна Володина

Охотники за мирами

Вран всегда знал: он рождён, чтобы волком стать. Множество обрядов провёл, все способы испробовал, но всё без толку. Поглядывает на него косо община, разочаровалась уже в нём давно, ни в какую волчью сущность скрытую больше не верит.

А Вран верит. Где-то в лесу, говорят, люты живут, полулюди-полуволки, – может, они ему с силой желанной в волка обращаться помогут? Как бы их отыскать ещё…

Бая всегда знала: не водись с людьми без необходимости, не выходи к ним в облике человеческом, а то беда будет.

Но привлёк её внимание юноша забавный, нелепый ритуал в ночном лесу проводящий, развеселил её. «Да найдёшь ты в лесу всё, что ищешь в нём», как у лютов говорится.

Вот только жизнь среди волков внезапно совсем не сказкой оказывается…

1. Главный герой – совсем не «избранный», хотя одержимо хочет им стать.

2. История о том, как не потерять себя в водовороте собственных страхов и амбиций, как отличить свои желания от навязанных обществом.

3. Все обитатели волшебного леса, от волколаков до Хозяина (лешего), проработаны с максимальным упором на славянскую мифологию – и представляют собой не просто разрозненный набор магических существ «для фона», а единый организм, важный как для атмосферы, так и для сюжета.

4. Юмор, харизматичные второстепенные персонажи и умение главных героев посмеяться над собой – даже тогда, когда, казалось бы, совсем не до смеха.

5. Язык повествования – простой, но стилизованный, аутентичный, с вкраплениями устаревших слов, погружающих в мрачно-таинственную, могучую атмосферу волшебного славянского леса.

Карина Володина

Сколько волка ни корми

© Володина К., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

Вран из Сухолесья

– Земля-матушка, Небо-батюшка, – хрипло шепчет Вран. – Волк-братец, волчица-сестрица. Здесь стою я, сын ваш названый, брат ваш не по телу, но по духу. Здесь стою я, и вас заклинаю я: услышьте меня. Тело своё отдаю вам, духом своим взываю к вам: услышьте меня. Дар мой – плоть моя, дар мой – сердце моё, дар мой – живот мой; услышьте меня. К вам пришёл я, сын ваш, брат ваш Вран из Сухолесья, к вам пришёл я, чтобы одного лишь просить: жизни волчьей, жизни свободной, жизни братской. Лес принимаю я, ночь принимаю я, хозяев принимаю я; об одном лишь прошу…

Врану вдруг чудится: кто-то тихо смеётся там, глубоко-глубоко в чёрном подлеске. Вран резко поворачивается на звук – никого.

Зима уже, все лесавки спать должны. Или это Чомор его испугать решил? Но Вран же не охотиться в лес пришёл – значит, Чомору до него дела нет. Да и зачем Чомору самому пробуждаться ради какого-то парня без лука, без копья?

– Чомор, Чомор, не трону твой угор, – на всякий случай говорит Вран.

Смех повторяется: кажется, становится ещё веселее.

Вран ёжится. Ему не страшно, вовсе нет: просто Вран стоит на заснеженной лесной прогалине в чём мать родила, и ему нужно дочитать заговор как можно скорее, пока тело не окоченело совсем, а разведённая в глиняном горшке тирлич-трава не превратилась в лёд. Вран и так опасается, что деревенская зелейница не слишком ответственно отнеслась к своей работе, за которую он отдал ей последний схороненный с лета мёд. Вран слышал, что для обряда нужно натирать тело соком из тирлич-травы, а не накрошенным в кипящую воду порошком. «Ну где же я тебе свежую траву в просинец-то возьму? – фыркнула зелейница. – Может, хотя бы до весны обождёшь?»

Нет, ждать ещё три месяца Вран не мог. Вран перепробовал уже всё, Вран расспросил уже всех, Вран даже ходил в соседнюю деревню, и у Врана осталась последняя надежда. Если не получится сейчас…

Нет, Вран даже думать об этом не хочет.

– Земля-матушка, Небо-батюшка… – начинает он вновь.

И вновь смех повторяется на словах о хозяевах. Тихий, переливистый, как будто девичий. Врана пробирает озноб. Неужели ночница? Нет, скорее всего, просто девки из деревни, которым захотелось над ним позабавиться. Тем более что ночницы чаще всего своими жертвами детей выбирают. А Вран уже давно не ребёнок.

– …об одном лишь прошу… – упрямо продолжает он.

– И просишь и просишь, –