Глава 1. Холод, который зовёт

Самолёт начал заходить на посадку, и желудок Игоря предательски сжался, когда нос судна клюнул вниз. Последние минуты снижения он просидел, прислонившись щекой к иллюминатору. Сквозь двойное стекло просачивался космический холод верхних слоев атмосферы. Его щека почти примёрзла к прозрачной поверхности, пока он всматривался вниз, где расстилалась бескрайняя белая пустыня. Краем глаза он улавливал тени, мелькающие между облаками – то ли игра света, то ли что-то другое…

Когда судно наконец коснулось земли с глухим стуком, который отозвался в костях, Игорь оторвал лицо от окна, и кожа отозвалась покалыванием, словно от сотни крошечных иголок. Он машинально поправил воротник свитера и застегнул молнию куртки до самого подбородка, готовясь к встрече с морозом.

Город, если его можно было так назвать, казался крошечным пятном на фоне бескрайней тундры. Дома, покрытые снегом, стояли как молчаливые стражи, а дым из труб поднимался в небо, словно сигналы безысходности. Когда трап опустили, и Игорь сделал первый шаг наружу, воздух обжёг лёгкие пронизывающим холодом. Он втянул его глубоко, до самого нутра, и выдохнул – облако пара вырвалось изо рта подобно душе, пытающейся покинуть тело. Оно повисло в воздухе на мгновение, прежде чем рассеяться в морозной дымке.

В кармане куртки он нащупал потёртую фотографию – единственное, что осталось от прежней жизни. На снимке улыбались жена Марина и шестилетняя дочь Катя. Десять лет назад они погибли в автокатастрофе на трассе Москва-Петербург. Точнее, так говорилось в официальном отчёте. Но Игорь помнил странные следы на месте аварии, необъяснимые показания свидетелей и леденящий душу крик, который не мог принадлежать ни одному известному животному.

Он провёл шершавым пальцем по фотографии, его крупная, покрытая шрамами рука, привыкшая к тяжёлой работе, казалась неуместно грубой рядом с этим хрупким напоминанием о счастье. В свои сорок пять Игорь Семёнович Волков выглядел старше своих лет – густая борода с проседью, глубокие морщины, прорезавшие закалённое северными ветрами лицо, говорили о человеке, который больше времени провёл наедине с дикой природой, чем среди людей.

После их смерти он месяцами искал ответы, погружаясь всё глубже в исследования необъяснимого. В пыльных архивах и на забытых форумах находил упоминания о Пограничье – тонкой грани между нашим миром и чем-то другим. Старые записи говорили о существах, что живут там, по ту сторону привычной реальности. Их притягивают места больших трагедий, разломы в ткани бытия, созданные человеческим горем и болью.

Рука машинально потянулась к амулету на шее – маленькой фигурке медведя, вырезанной из кости. Марина подарила его ему в день их свадьбы, сказав, что он будет оберегать его. Теперь это был последний подарок, последняя связь с ней. Где-то в глубине души он понимал, что неосознанно ищет новой встречи с тем необъяснимым, что забрало его семью. Не ради мести – ради понимания. Ради того мгновения, когда завеса между мирами истончается настолько, что можно увидеть… их. Возможно, именно поэтому его, выросшего в глухой деревне и привыкшего к суровой жизни среди лесов, так тянуло в эти безлюдные места, где граница между явью и чем-то иным становится особенно зыбкой.

– Ну что, готов к приключениям? – раздался голос за его спиной.

Игорь обернулся. Перед ним стоял Алексей – молодой геолог, чьи рыжие волосы и веснушчатое лицо казались неуместно яркими в этом царстве белизны и холода. Его улыбка была слишком широкой, слишком городской. На руке намотанный словно веревка, висел массивный прибор для измерения геомагнитной активности – последняя разработка института, похожая на причудливую коробку исполнителя желаний из другого мира. В глазах за стёклами очков читалась плохо скрываемая нервозность человека, впервые оказавшегося лицом к лицу с настоящим Севером. Алексей принадлежал к тому типу учёных, что прячутся за цифрами и графиками от всего, что не укладывается в рамки их понимания мира.

– Приключения? – хмыкнул Игорь. – Здесь выживание, Лёха. Не путай.

Алексей пожал плечами, поправляя очки, которые уже н