День Донора

Валерия Василевская

Полет в дальний космос – это,

прежде всего, вторжение

на не дружественную территорию.

Нужны мы там?

Как нас встретят?

Как мы покажем себя?

Рассказ напечатан в журнале «Фантанго» № 37.

Валерия Василевская

День Донора

Полет в дальний космос – это,

прежде всего, вторжение

на не дружественную территорию.

Нужны мы там?

Как нас встретят?

Как мы покажем себя?

Студент колледжа космопроходцев русский парень Сеня Артюхин по прозвищу Лайонел сидел в дешевой кафешке города Катании и потягивал теплое пиво. На лучшее заведение, как всегда, не хватало денег, на более крепкий напиток – разрешения деканата. Нарушающих строгие правила, призванные способствовать качественным поставкам на мировую биржу универсальных пилотов, просвещенных во многих науках, креативных, дисциплинированных, вышибали с каждого курса, десятками, косяками.

Косяков себе Лайонел никак позволить не мог. Пятый курс, осталось полгода. А там контрольный полет по прекрасной нашей галактике с поверхностным описанием какой-нибудь дикой планеты, с прогнозами, рекомендациями промышленного использования. И будет диплом в кармане. А с ним, быть может, Снежана. Не в кармане, в клинике «Молодость» для жен и невест астронавтов. В деканат уже поступают запросы из разных стран, многие интересуются русским богатырем с яркой внешностью суперзвезды романтического Голливуда. Отсюда, кстати, и прозвище.

Снежка тоже интересовалась, гладила русые кудри, целовала прикольную ямочку на рельефном двойном подбородке. А сегодня вдруг объявила, что поедет кататься с Фликом, исключенном на первом курсе за прогулы и дебоширство. Конечно, когда есть яхта и папаша ведущий юрист в межпланетном объединении, можно себе позволить родиться без лобных долей. И даже без подбродка.

– Халяй! Чего тут пузыришься?

Перед столиком вырос Гудрон, нескладный парень из местных, племянник преподавателя космической биологии, совсем недавно почившего от не выявленной болезни. О профессоре Сеня кручинился, а Гудрю почти не знал. Ну, пили пару раз пиво в каких-то случайных компаниях.

– Халяй, – кивнул Лайонел. Может, новая личность рассеет опротивевшую тоску? – Бармен, нам четыре кружки! Давай, пузырнем за память профессора Морияди, душевный был человек.

– Заботливый… – Гудря устроился, протянул костлявые ноги на два соседние стула, чтобы к ним никто не подсел. Запустил шлепы в желтую пену и задумчиво затянулся.

– На Луне полгода работает искусственная атмосфера… Колонии Марса требуют признания независимости… За три дня болезнь коллекционеров унесла еще девять жизней… – бубнил приглушенный диктор на огромном экране напротив. И умолял население доносить на плохих сограждан, содержащих тайком от властей зверюшек с чужих планет. Животных тоже показывали, озлобленных и понурых, утративших на Земле красоту невиданных форм, смекалистость и сноровку.

– Кретины, – набычился Лайн. – Человечество прогрессирует, но ни капельки не умнеет. Всегда находятся люди, нарушающие законы. Привозят чужую инфекцию, вредят себе и другим.

– Пятьдесят тысяч евро за зверя, – осторожно вставил Гудрон. – А живучие экземпляры бывают раз в десять дороже.

– Пять космических эпидемий на всех пяти континентах! Сотни мертвых и инвалидов! А ты знаешь, что будет, если наши бациллы вдруг станут спариваться с чужими? Мутации, непредсказуемые, трындец придет человечеству! – Лайонелу хотелось выплеснуть накопившуюся досаду хоть на этого недоумка.

Гудря хмыкнул, опять задумался, что-то тщетно высматривал в кружке.

– Говорят, ты уже получил корочки астропилота?

– Многие получили.

– Но ты – лучший. Я правильно понял?

– Наверно.

– А мне милый дядя оставил свой звездолет, маленький, но очень бойкий. Хочешь подзаработать?

– Всегда готов. – Сеня вспомнил, с каким взволнованным личиком рассматривала Снежана колечко с лучистым лионисом, привезенным с далекой Эриды. – На Марс? Или на Венеру?

Гудря быстренько, по-крысиному, осмотрел пустующий зал и таинственно прошептал:

– Задание получишь, как выскочим за пределы пояса Койпера.

– Надеюсь…

– Все в рамках закона. Дядя подал недавно заявку на открытую им