От автора

Навстречу Маяку!

С момента издания предыдущего сборника «Ступеньки» прошли годы. За это время произошло не только множество различных событий, что, в общем-то, логично, но и написано несколько сотен строк. Насколько они хороши и понятны ли вообще читателю, лично для меня оста?тся загадкой.

Вс? это время, которое эмоционально было тяжёлым по личным причинам и обстоятельствам, связанным не только с переживаниями за родных для меня людей, но и из-за внутренних климатических процессов, я находился часто в изоляции от мира, привычного мне, общался с другими людьми и не общался с прежними. На это тоже есть свои причины – временные, надеюсь.

Вышесказанное, несомненно, отразилось в стихах. Между ними вы также увидите несколько фотографий из моего архива.

Маяк как явление скорее метафизическое, чем материальное, лично мне необходим, чтобы видеть, где «дом», где моя привычная фауна, атмосфера, в которой я вырос, как я далёк теперь от этого всего (и потому скучаю по себе самому «тогдашнему»).

Мысль о том, что дважды в одну реку не войдёшь, и прочие аксиомы о невозвратности в тот или иной период нашей жизни меня всегда вгоняли в тоску, в лирические размышления, в расстройства, от которых не хотелось ничего менять.

В любом случае, этот сборник стихов я посвящаю дорогому и любимому человеку, который на протяжении трёх десятилетий моей жизни является для меня загадкой. Мама – тот человек.

Она и мой учитель, и мой друг. Иногда, особенно теперь, когда я чуть старше (по крайней мере, эмоционально), она кажется мне абсолютно необычным ребёнком, которого хочется держать за руку, чтобы не споткнулся. Она всегда добра к людям и внимательна к ним, все по-разному платят ей за это. Тому я был свидетелем.

Самое главное, что я о ней знаю, – она учитель начальных классов, кем она являлась в трудовой деятельности. Часто вспоминаю её – читающей стихи под виниловые пластинки в классном кабинете. Сейчас же она помощник людям разного возраста, начиная от молодёжи и заканчивая пожилыми женщинами за девяносто лет.

Последних моя Мама с заботой заверяет в их уникальности и необходимости хоть как-то жить на этом свете дальше, продолжая древнюю и добрую церемонию всепрощения и великодушия, надеясь на Бога.

За знакомство с Ним выражаю Маме отдельную благодарность. К Нему и плывёт мой плот веры (греч. «хипостос»), на свет Маяка, сквозь мглу. К сожалению, Мама не увидит этот сборник…

«Сквозь боль и солью скованные веки

мне виделось, как, разрезая мрак,

светил мечом надежды и опеки

таких, как я, спасающий Маяк».

Медь

Выстригаю памятные даты,

линии событий, даже лица.

Жизнь снимали киноаппаратом,

молодость мерцала как зарница.

Было всё потешно и поспешно,

было всё по-юному цветно.

Оттого и чистым, и безгрешным

помню той поры веретено.

Но, однако, частые разлуки

с теми, кто назад не приходил,

тёплые мои ломали руки,

тем лишая и надежд, и сил.

Время шло. Я жму людей ладони.

И знакомлюсь неохотно впредь.

Чувствуется вес защитной брони,

трёт у шеи неживая медь.

Холод рук вопросы вызывает.

Молча знаю, что в душе теплей.

Там от безразличья защищает

краткий список дорогих людей.

Родник

Когда ни слова больше на бумаге

от мыслей, что пытаешься прогнать,

а сердце без словесной этой влаги

старается о рёбра не стонать,

тогда приходит боль на поединок…

Тогда язык бесплотный и немой

сужается до уровня песчинок,

становится гигантскою горой.

И ты теряешь правила приличий,

и ты себя зовёшь с досадой «он»,

и ты ломаешь крылья свои птичьи,

всё думая наивно: «Это сон».

Да, гибкое твоё воображение

старается спасти последний миг,

который иссякает как видение

и  устающий всех поить родник…

Миражи

Миражи наступают в ночи,

свои планы тревожные вскоре,

за отсутствием лунной свечи,

словно штопором, в воздухе вскроют.

Разольётся вино с облаков

по стеклу урожаем граната.

Окна смотрят на шпили лесов,

так же избы смотрели когда-то.

Пролетает над городом спящим,

над мозаикой панельных домов

символ тайной любви настоящей —

пара бланжевых северных сов.