Эмилия сидела на полу своей детской комнаты и играла в кукол. В ее распоряжении была целая армия пластмассовых Барби и Кенов, а еще плюшевых медвежат, цыплят и зайчат. Она не любила кукол, потому что они внешне были похожи на ненавистных людей. У них грудь и половые органы. Девочка издевалась над игрушечными людьми, они отрывала им головы, резала ножницами рты, а глаза замазывала черным фломастером. Пусть они будут уродами и терпят с ее стороны унижения, кричат от боли ее же голосом, а не целуются и будут счастливы. Такого ведь не бывает. Как они могут радоваться жизни, если их хозяйка несчастная, лишенная любви, ласки и принятия девочка.

– Кен, поцелуй ее, а потом придуши. Посмотри, какие у нее алые губки, а какая большая грудь. А ресницы прям как у моей мамочки. Она носит короткие юбочки, специально, чтобы привлекать внимание таких как ты, ублюдков. Да эта Барби просто проститутка, как дядя говорит про тётю.

– Нет, не целуй меня. Отойди, от тебя перегаром воняет. Где ты шлялся всю ночь, изменник, подонок, мразь.

– Да я с друзьями немного выпил. Что ты опять начинаешь заново. Ты на себя посмотри в зеркало, чучело.

– Эм, ты что опять там вытворяешь? А ну иди быстрее обедать. Я уже поставила на стол тарелку твоего любимого борща, добавила ложку сметаны. Сегодня придет дядя Максим вечером. Надеюсь, ты не против? А то в тот раз ты плохо себя вела, подложила на стул ему жвачку, штаны испачкал, – мама Карина укоряла свою дочь.

– Да и в этот раз этому дяде Максу достанется от меня, твоему любовнику. Что-то зачастил он, пока папа на вахте, – прошептала злобно Эмилия и коварно улыбнулась.

– Ты что-то сказала, милая? – поинтересовалась мама.

– Нет, ничего, я уже иду, мамуля, – Эм была роста небольшого, ее головка и тельце были крошечными, она выглядела намного младше своего возраста, ей было уже восемь лет. Хотя по виду окружающие не давали ей больше шести лет. Два хвостика прямых светло-русых волос торчали по бокам. На округлом белом личике сияли голубые глаза, которые смотрели как-то грустно и устало. Пухлые губки редко улыбались, девочка часто их просто поджимала, ее вредная привычка была их кусать от волнения или при раздумьях. Ножки и ручки были крошечными и тонкими. Эмилия была слабым, часто болеющим ребенком, иногда страдающим от бессонницы и внезапных приступов одышки. Впечатлительная и чувствительная она уже многое понимала в свои детские годы. Знала, зачем ее мать почти каждый вечер уединялась с дядей Максимом в своей комнате. Она подглядывала в щелку и видела, как шевелятся тела под одеялом, как ее мать издает какие-то непонятные стоны. Поначалу девочка думала, что Максим делает ей больно, а потом осознала, что это за игра для взрослых. Карина пригрозила строго-настрого дочке молчать о появлении в их доме постороннего мужчины, взамен пообещала купить новых игрушек и сладостей, а если тайна будет раскрыта, то ребенку грозило физическое наказание.

С девочкой не церемонился никто, ее просто не замечал никто из взрослых. Отец Виталий работал на вахте водителем, он уезжал на два долгих месяца. И так продолжалось уже больше 5 лет. У Карины за это время уже появился любовник, который стал постоянным гостем в их доме. Дядя Максим терпеть не мог Эм, потому что она была слишком любопытна, умна и хитра, а еще ненавидела его.

– Что с лицом? Я не поняла. Бери ложку, ноги за стол. Суп уже остыл, пока ты со своими игрушками просидела в спальне. Может быть, тебе мультики включить?

– Фу, нет, мамочка, я не хочу мультики, включи ужастики про зомби и всякую нечисть.

– Что ты такое говоришь? Тебе еще рано смотреть такие фильмы. Ты же еще маленькая.

– Да, значит, фильмы мне еще рано смотреть страшные, а вот жить взрослой жизнью не рано. Почему я должна мыть посуду за тобой и твоим ухажером, бросать ваши вонючие вещи в стиральную машину, а еще убираться и учиться готовить, делать уроки. Для этого я же большая уже. А для фильмов маленькая. Скоро ты еще заставишь меня твой зад подтирать.

– А ну заткнись, молокососка подлая, эгоистичная. Рот свой пакостный закрой и ешь борщ. А уж как мне жить, я и без тебя решу. Что все папашу сво