Стяжавшие свет. Рассказы о новомучениках Церкви Русской

Екатерина Игоревна Каликинская

В книге объединены рассказы, посвященные жизни святых новомучеников Церкви Русской. События роковых лет истории нашей страны предстают перед читателями, увиденные глазами простых людей, чаще всего молодых, но иногда и умудренных жизненным опытом, чья судьба так или иначе – в храме, в лагере, в семье, в обители, на пути – пересеклась с судьбой святых нового времени. Это соприкосновение вызвало разные чувства: удивление, восторг, недоумение, порой зависть или неприятие… Но каждая встреча повлияла на внутренний мир героев, озабоченных обычными человеческими проблемами: переживаниями первой любви, поисками своего места в мире, испытаниями дружбы, мечтами о путешествиях, крушением молодых надежд. И воспитанница Марфо-Мариинской обители Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, и юноша, присутствующий на суде над митрополитом Вениамином Петроградским, и эвенкийская девочка, крещенная святителем Лукой, и духовная дочь отца Сергия Мечева, спасающая детей в детском доме военного времени, соприкоснулись со светом евангельской правды благодаря тем, кто стали новомучениками Церкви Русской. Это помогает героям пережить тяжелые и мрачные времена, неправедные суды, голод и брошенность, потерю близких, ощутить возможность нравственного выбора и высоту духа тех, кто последовал Христу на своем крестном пути.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Екатерина Каликинская

Стяжавшие свет. Рассказы о новомучениках Церкви Русской

Допущено к распространению Издательским советом

Русской Православной Церкви №

ИС Р24-409-0231

© Каликинская Е.И., 2024

© Издательство «ДАРЪ», 2024

© ООО ТД «Белый город», 2024

Серебряный колокол

Паня теперь с улыбкой вспоминала, как она когда-то боялась ехать в Москву. Хоть и несладкой была жизнь сироты в деревне Ермолкино, хоть и попрекали ее порой куском хлеба и не пускали в школу по малолетству, а все же привычно, спокойно. А тут – столичный приют для девочек при Марфо-Мариинской обители Великой Княгини Елизаветы Феодоровны… Так высоко!

Москва – какая она?

Никого, даже дальних родных, там нет.

Но теперь девочка знала, что главные ее родные здесь, в Марфо-Мариинской обители.

Особенно сильно Паня почувствовала это перед Рождеством. В запах морозца из-за мохнатых от инея дверей, в печной дымок вплетался аромат апельсинов. Голоса воспитанниц звучали хрустально-весело. Всюду попадались обрезки фольги. В кладовой высились горы новых валенок – для раздачи бедным. А уж что творилось на кухне, благоухавшей корицей, цукатами, горячим творогом, крепкими зимними яблоками!

Паня иногда огорчалась, что за всей этой суматохой отодвигалось главное торжество – в храме. Они молились в скромной больничной церкви, поскольку ждали завершения росписей и освящения своего собственного собора – Покровского. Его возводили в обители знаменитые зодчие, расписывали знаменитые художники.

В спальне младших воспитанниц, недалеко от Паниной кровати, в киоте, теплилась лампада перед большой иконой Рождества.

Раньше девочка смотрела на эту икону и вспоминала о том, что у нее-то почти нет родных, не с кем ей встретить этот праздник… Мать умерла при ее рождении, а отец оставил младенца и ушел на заработки. Поэтому девочке обычно в Рождество доставались те подарки, от которых кто-то отказался. Только один раз получила она фарфоровую куколку в пышном сборчатом платье, и долго нянчилась с нею, пока не заметила, что у куклы одна ручка отбита: вот почему она, оказывается, досталась сиротке! Горький ком в горле и крепко сведенные темные брови с тех пор стали привычны для девочки. Особенно больно обжигало ее сиротство именно на праздники, когда другие радовались теплу домашнего очага в кругу семьи. И хотя теперь, в обители Марфы и Марии, Паня почти не ощущала этой горечи, какое-то зернышко от нее осталось.

Всех девочек одели к празднику в одинаковые скромно-нарядные платья, в батистовые фартучки. Вручили корзинки с красиво завернутыми сладостями. Каждая могла рассказать стихи, потанцевать с подругами… Но Паня ждала от праздника еще чего-то – спец